работать.
– Я не из Европы, а из Азии, – пробурчала и растеряно села на свое место, мысленно перенесясь к детям бедной женщины, которые придут со школы и не дождутся сегодня матери. Никто им не приготовит угали (13) с сукумой вики (14), не сварит чая с молоком… От грустных размышлений меня оторвал противный Питер:
– Не жалей её. Я тебе попозже другой протокол покажу. Там много чего интересного про эту Катрин. И детей у неё нет, брешет она.
– Она же ими только что клялась, – всё ещё сомневаясь, произнесла я, подозрительно посмотрев на следователя. Может быть, это он и брешет, чтобы успокоить меня.
– Потому и клялась, что нет у неё никаких детей. И астмы у неё нет тоже, между прочим. Она здоровая как бык. А ты, наверное, уже себе картинку нарисовала. Голодные и оборванные дети ждут мамку на пороге убогой комнатушки в каком-нибудь из городских сламов (15), да? – и впервые за сегодняшний день засмеялся, показывая белые крепкие зубы.
Мне же было не до смеха. Не веря его словам, теперь уже я вперилась в него своими чёрными большими глазами и сухо спросила:
– Хорошо. Покажете мне документы. Но всё равно, у вас нет права сажать её в камеру. Звонок журналистам не преступление, а больше у вас ничего на неё и нет.
– О-хо-хо, – вздохнул Питер. – Конечно, нет. Но есть моя интуиция и есть некоторые детали, которые напрямую не относятся к смерти госпожи Эльсеке. Однако именно эти детали и могут быть ключом к убийству. Так-то. А давай-ка мы поговорим с горничной. Интересно, что она нам тут споёт, – босс снова устроился на стуле в позе грозной скалы. И вдруг неожиданно быстро повернулся ко мне и весело подмигнул, чтобы тут же отвернуться и насупиться как давеча перед Катрин.
Увидев Гарри с горничной, я включила диктофон и приготовилась записывать беседу. Пока переписывала данные с удостоверения личности работницы резиденции парагвайского посла (16), пальцы мелко дрожали, так и норовя выронить авторучку. Вдохнув глубоко, приказала себе не срываться и не поддаваться эмоциям. Ох, прав, видимо, этот ненормальный Питер, не женское это дело вести расследование. Если я во время беседы со свидетельницей запаниковала, то что же со мной будет, окажись я на допросе с настоящим убийцей? Наверное, зря я влезла в это дело. Мне остро захотелось оказаться сейчас дома рядом с родным и любимым Джонатаном, ненаглядными и шумными детьми, носящимися по этажам, и чтобы чашка с кофе стояла рядом на столике. Даже пританцовывающая Джейн, громко распевающая свои любимые песни на языке кикуйю и елозившая грязной тряпкой по паркету, меня бы нисколечко не раздражала в этот момент. Встряхнув аккуратно уложенные волосы, отогнала от себя картинку и сосредоточилась на работе. Как любила повторять моя бабуля, известная как знаток могучего русского языка: «Взялся за гуж, не говори, что не дюж». Так что вперёд, Ольга Аброровна, не бойся трудностей. Где наша не пропадала! С этими придурковато-бравыми мыслями я принялась внимательно слушать беседу Питера с горничной, больше похожую на детскую
