вечность. Вдруг, ни с того ни с сего свидетельница зашлась в лающем сухом кашле да так сильно, что легла на стол грудью. Я было встала, чтобы принести стакан воды, но Питер повернулся в мою сторону и буквально пригвоздил меня к стулу сердитым взглядом. Гарри потянул меня за руку вниз и я, ничего не понимая, плюхнулась на жёсткое сиденье. Тут же услышала торопливый шёпот соседа: «Не двигайся. Питер не любит, когда во время допросов кто-то мельтешит. У него такая тактика особенная – давить на свидетелей мёртвой тишиной». Не отводя взгляда от мучающейся Катрин, я неуверенно кивнула, кипя от негодования. Но, помня наставления Джонатана ни во что не вмешиваться, с трудом подавила желание выскочить из тесной комнаты для допросов и принести бутылку с водой и пачку салфеток бедной женщине. Кашлять она закончила так же внезапно, как и начала. Торопливо вытирая вокруг рта несвежим мужским платочком, Катрин тихо произнесла: «Астма. С детства». Питер продолжал сидеть неподвижной скалой, словно ничего не слышал. Прошло ещё минут пять, в течение которых вид свидетельницы разительно изменился. От надменности не осталось и следа. Перед свирепым следователем сидела простая испуганная женщина. Казалось, что даже её яркое платье вылиняло под жгучим взглядом полицейского, превратившись в старую хламиду.
– Но я же ничего не сделала! – не выдержала Катрин первой. – Ну, позвонила знакомому журналисту с телевидения и всё. Это же не преступление! Я же не знала, что нельзя никому говорить.
Питер всё так же сверлил глазами собеседницу, игнорируя её слова.
– Ладно, они мне заплатили за информацию. Но совсем кидого (12)! Всего-то одну тысячу шиллингов! Господи, все так делают, не я одна. И вообще, мы поделились с горничной, так что у меня в кармане осталось всего пятьсот шиллингов. И те я уже истратила на еду.
Питер хранил молчание. Тогда она повернулась в нашу сторону и умоляюще обратилась ко мне:
– Мадам, вы же меня хорошо знаете. Скажите ему, что я ничего никому плохого никогда не делала. Он думает, что я замешана в смерти госпожи посла, да? Но я ничего не знаю! Богом клянусь, детьми моими клянусь, что узнала о том, что госпожа Эльсеке мертва утром вместе со всеми остальными. Пожалуйста, скажите ему!
Мне было неловко смотреть на Катрин, но и отвернуться я не могла. Так и сидела, глупо кивая в такт её словам. Приняв мои кивки за одобрение, она продолжила уже не так жалостливо, как раньше, вертя головой и обращаясь то ко мне, то к Питеру:
– Я бы не стала звонить журналисту, если бы не нуждалась в деньгах. Зарплата у нас совсем маленькая. Одно название, что резиденция посла Парагвая, а на деле дипломаты готовы перегрызть глотку любому за каждый шиллинг. Они хуже, чем местные богачи. Ой, извините, мадам Ольга! Я не имела вас в виду. Если бы не моя астма, я бы давно уехала работать в Америку и…
Договорить
