и старших классов. Солдатам они тоже пригодятся, правда, загрузить удаётся от 60 до 80 процентов, отличники по алгебре из них не выйдут.
– Не слишком много экспериментов? А то станут супер-людьми, будут править нами, – в шутку сказал командир.
– Не, в лаборатории проводили эксперименты, – успокоил биолог. – Да ещё, если всё же они распрограммируются, они потеряют некоторые способности. И сразу отвечу на вопрос: «почему дети», их мозг уже окреп и может выдержать эту нагрузку, но он ещё не до конца сформирован, над ним можно работать. А вот запрограмировать взрослого человека, как и обучить чему-то новому – гораздо сложнее.
Они немного помолчали, индикатор работы показывал: «выполнено 95%».
– И ещё, теперь это не дети, это машины для убийства, подчиняющиеся командиру, то есть Вам, но даже машина даёт сбой, а живой организм и вовсе не предсказуем. Оглядывайтесь почаще, – предупредил Панин.
– Командир, – сказал Свинцов, – я думал, вы в курсе всех планов, а Вы, извините за выражение, оказались пешкой, впрочем, как и мы. Видимо, правительство не хочет раскрывать истинных планов. Что ж, гаечному ключу не обязательно знать зачем, им крутят гайку. Мы только инструменты.
От услышанного командиру стало как-то не по себе. Он выполняет то, что сказали, не зная зачем.
Загрузка завершилась. Ребята открыли глаза.
– Вставайте, – сказал физик.
Подростки встали и, сняв с головы приборы, подошли к командиру.
Они не были похожи на прежних ребят. Каменные лица. Вместо детского блеска в глазах – холодный волчий взгляд, он не выражал ни страха, ни удивления, ни вопроса. В движениях появилась чёткость и уверенность. В них уснули жалость и сопереживание, уснули все чувства, мешающие убивать.
– Ждём дальнейших указаний, товарищ командир, – сказал Штырь, который раньше если и обращался по уставу, то говорил это с каким-то сарказмом.
– В медпункт, потом вольно. Выйдите через запасной выход, – сказал командир.
– Зачем в медпункт? – Спросил он у Свинцова.
– Я привёз один препарат, стимулирующий рост мышц. Через пару дней они качками станут, – сказал биолог. – А пока три дня – никаких тренировок, им и так тяжко будет. И усиленное питание восемь раз в день, распоряжение на кухне уже получено.
– Готово. Кто там следующий, – сказал Панин.
За три дня подростков буквально раздувало на глазах, но всё это сопровождалось сильной болью во всём теле. Некоторые даже ходили в медпункт за обезболивающим, это при том, что болевой порог у всех был повышен. Нетрудно представить, что испытывал бы обычный человек.
Спустя три дня от худых хилых подростков не осталось и следа. Строем перед командиром стояли накаченные парни.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Первое задание
Многие изобретения в нашей стране после их
