ее больше всего волновала не моя, подвешенная в воздухе судьба, а мое личное к ней отношение. Впрочем, так часто бывает у женщин. Ведь в их жизни эмоциям, как правило, отдается первое место, в отличие от мужчин, в большинстве случаев действующих чисто практическими и логическими методами. Но разве можно винить женщину за то, что она женщина? Конечно, нет. И я, как мог, попытался сгладить появившееся после моего правдивого рассказа напряжение.
– Ты не права, солнышко, я действительно обрадовался, когда нашел в почтовом ящике неожиданную весточку от тебя. Но так случилось, что событие это совпало с навалившимися на меня неприятностями, и пришлось воспользоваться твоим «закамуфлированным» приглашением для собственной безопасности. Ну, посуди сама – разве плохо, если можно одновременно решить две проблемы?
– Наверно, нет… – Рамона пожала плечами, встала с дивана и подошла к окну, за которым пышной зеленой голограммой раскинулся аккуратный и ухоженный садик. – Хочешь еще кофе? Или чего-нибудь выпить? Должны же мы, в конце концов, отметить нашу встречу! – Она направилась к встроенному в стену мини-бару и достала оттуда бутылку замечательного сухого вина «Рислинг».
Вопреки своим правилам не злоупотреблять алкоголем в тот вечер я капитально набрался, медленно, но фундаментально осушая запасы спиртного из бара Рамоны. Наверное, нервное напряжение последних двух дней очень нуждалось в разбавлении крепкими, и не очень, напитками. Моя единственная любовь не слишком охотно поддерживала меня, делая глоток вина там, где я успевал пропустить внутрь три рюмки коньяка. Мы говорили обо всем, нарочно не останавливая внимание на личных отношениях, так как любой, пусть даже самый маленький, шаг навстречу друг другу гораздо более весом, чем долгие разговоры на эту тему. Его мы уже сделали и испытывали оттого легко объяснимое чувство эйфории. Поэтому основной темой нашего разговора стала, и этого следовало ожидать, моя недавняя «эпопея» с дискетой. Не знаю, зачем я тогда решился рассказать Рамоне всю правду, но мне действительно стало легче. Я вляпался в столь грандиозную передрягу, что скорее всего где-то внутри хотел получить совет – что же мне делать дальше?
– Ты можешь показать мне ее? – тихо и с надеждой спросила Рамона, прикоснувшись ко мне мягкой ладонью.
– Дискета в сумке, в портсигаре, – небрежно отмахнулся я, наливая в рюмку очередную порцию коньяка. – Только ты не сможешь ее просмотреть.
– Почему не смогу? – Брови Рамоны удивленно взметнулись вверх. – У меня наверху, в кабинете, есть компьютер. Ведь не думаешь же ты, что я работаю на обычной печатной машинке?
– Ты меня не поняла. Дискета закрыта в несгораемом контейнере, который к тому же очень устойчив против деформации. А как его открыть – было известно только мертвому генералу Крамскому и «психу» Славгородскому из «Золотого ручья». И еще неизвестно – может, контейнер, при попытке его открыть неестественным способом, рванет так, что ни от тебя, ни от меня, ни даже от твоего чудесного дома не останется и горстки пепла! У меня дома тоже есть компьютер, и неужели ты думаешь, что я не
