для загара. Так как Рамона не сопротивлялась моим объятиям, то я уже собрался незаметно добраться до ее уха, а потом – до губ, но мерзкий пес опять все испортил. Он вдруг зарычал, вскочил и стал оглушительно лаять, шаг за шагом приближаясь к дерзко посягнувшему на хозяйку чужаку, то есть ко мне. Но стоило Рамоне спокойно бросить: «Гарик, на место», – как здоровенная псина тут же поджала хвост, еще раз недовольно оглядела сидящего на диване гостя и трусцой убежала в прихожую. Хорошо, что хоть слушается, а то вообще была бы «труба».
– Принесла?
– Конечно.
– Тогда давай посмотрим повнимательней, ради чего угробили уже как минимум пятерых человек…
И я открыл серебряный портсигар.
Серебристый, очень напоминающий «допотопную» промокашку для печатей, только гораздо более тяжелый плоский предмет сейчас лежал на столике-баре передо мной и Рамоной. Поверхность контейнера, где – хотелось в это верить – находилась дискета с секретной психотропной программой кодировки человеческого разума, была совершенно гладкой. За исключением вытисненных на одной из торцевых сторон цифр «482». Что они обозначали, можно было только гадать.
Но самым интересным моментом во всем контейнере являлась невозможность хоть как-то понять, с какой стороны и при помощи чего он вскрывался. Отчетливо виднелась линия соприкосновения двух совершенно одинаковых половинок, но определить, каким образом они крепились друг к другу, представлялось весьма неразрешимой задачей. И достаточно было пару минут повертеть контейнер в руках, чтобы однозначно понять – своими силами вскрыть его невозможно. А значит, добраться до дискеты могут лишь немногие посвященные в тайну люди. Наверняка я знал одного – профессор Славгородский из «Золотого ручья».
– Надо спрятать ее, – безапелляционно предложил я. – И лучше всего, если ты не будешь знать о ее местонахождении. Подержи собаку, а я схожу, осмотрюсь.
– Думаешь найти подходящее место в саду? – с интересом спросила Рамона.
– Или в доме, или еще где-то… Я еще сам не решил. Посиди пока здесь, минут тридцать-сорок.
– Может, лучше завтра, когда трезвый будешь? – нетвердо предложила Рамона.
– А кто тебе сказал, что я пьян?
– Сама вижу, не нужно мне ничего говорить. Посмотри на свои глаза в зеркало, – и моя красавица отмахнулась от меня, как от назойливой зеленой мухи. – Делай что хочешь, мне все равно.
– Собачку-то подержишь?
– И не собираюсь, сам выкручивайся. Цапнет за одно место, очень хорошо!
Рамона демонстративно вытянулась на велюровом диване и стала очень похожа на висящий у меня дома на стене плакат Саманты Фокс. А точнее – на изображенную на нем фотографию. Семь лет назад, пораженный удивительным сходством с популярной английской певицей, я даже какое-то время называл Рамону Самантой, пока она в ультимативной форме не потребовала должного к себе отношения. Пришлось уступить.
