Все эти месяцы я так боролся за жизнь, за толстые бочки и щечки, чтобы меня купили самые порядочные богатеи. Весь день просидеть со свиньями, хоть и с морскими, согласитесь, обидно.
Чтобы хоть как-то скрасить день, я решил вредительствовать.
Сейчас смешно вспоминать свои первые кошачьи «подвиги», но это моя жизнь, и мне ни за что не стыдно.
Мое первое вредительство сложно назвать вредительством в полном смысле слова. Я вытащил коготь и провел им по внутреннему стеклу аквариума. Звук был малоприятным, и я повторял его снова и снова, пока люди не обнаружили причину своих нервных передергиваний.
«Так вам. Зачем котика обижаете?» – обратился я к ним.
Заводчики не стали разбираться, они схватили меня, бросили в корзину под столом и лишили еды до позднего вечера.
– Мы так его не продадим, – сказал первый.
– Сегодня не продадим, завтра продадим, – ответил второй.
«Мам-м-ма мия, – подумал я, – сам все разрушил этими пушистыми лапами». Второй раз за день мне стало обидно.
«Чудить так чудить», – подумал я и насрал прямо в коробку.
Следы второй чудовищной, как мне казалось, мести оказались на моей морде, как только заводчики обнаружил капкейк.
Именно в тот момент одиночество и незащищенность поселились во мне. Но показать слабость на птичьем рынке не позволяла порода. Я же благородный британский кот из Рязани. Хомяки и попугаи никогда не увидят кошачьих слез. Поэтому когда никто не видел, я отворачивался в дальний угол аквариума, прятал морду в полотенце, поджимал передние лапки и сидел так, всхлипывая в тишину.
– Ты плачешь? – спросил меня как-то морской свин.
– Кто?! – переспросил я, пряча слезу. – Так, муха в глаз попала.
– Череп не пробила? – улыбался свин. – Дружище, – сказал он, положив свою маленькую корявую лапку мне на плечо, – рынок – место непростое, многие через него проходят, некоторые ломаются. Это своеобразная школа жизни, каменные джунгли. Переживешь – все у тебя сложится хорошо. Главное, не пускай в сердце грусть и уныние. Ну же, хвост пистолетом! Такую плаксу никогда не купят приличные люди. Они пройдут мимо, вон к тому котенку. Свин показал на нахального и упитанного зверя в конце ряда. Я повернул морду, мама мия, таких красивых котят я не видел никогда. Его шерсть на морозном солнце играла яркими оттенками: серебряные полоски сменялись темными, от хвоста до наглых глаз, маленькие ушки казались совсем миниатюрными на его широкой мордахе, а подушечки лапок походили на воздушный зефир розового цвета.
Конкурент был обворожителен.
– Меня сейчас стошнит, – сказал я свину.
– Его привезли на рынок только сегодня, – пробормотал свин, – покупателей много, но цена высокая, он лучший в помете, заводчики надеются заработать на нем неприлично много.
Я сглотнул. Этот трехсотграммовый комочек грозился
