однажды от хана приехал и сын,
Чтобы свадьбу сыграть, да и дочь увезти.
Как, бишь, звали её-то?.. Шайви, не Шайви…
Не припомню: не русское слово никак
В голове-то не держится. Пусть и Шайви…
Стали звать – не идёт. Князь служанок послал.
Те вернулись, да – в ноги, мол, «князь, не губи!
Нет нигде твоей дочери». Стали искать.
Тут им кто-то сказал, что и Стёпка-певец
Тоже будто пропал, тоже нет, мол, нигде.
Догадался тут князь, рассвирепел совсем.
Да с дружиной, да с ханским-то этим сынком
И в погоню пустились. «Откуда, мол, он,
Этот подлый певец?» А ему говорят:
«Он из Ракова, мол». Князь с дружиной-то – к нам.
Вот тогда Кельдибека-то видела я.
Ну и страшен он был! Словно дьявол какой.
А когда не нашли их в деревне у нас,
Рассвирепели вовсе. Всех били плетьми,
Дом Степана сожгли. Девок брали в полон.
Мать твоя-то лежала с тобой на сносях,
А не то б и её… Спас ты, мать-то тогда. –
Посмотрела на внука Наташа, вздохнув:
– И лицо-то её, и глаза-то её…
Ханский сын-то хотел её плетью хлестнуть,
Да вступился Иван, не спужался того.
Так потом его так исхлестали всего,
Что не долго прожил-то отец твой Иван.
Но уж гнев их отвёл: на себя его взял.
Никого уж не били потом, и ушли,
Наказав, чтобы если узнаем чего
Про Степана-то мы, да про эту Шайви,
Так немедленно чтоб доложили, а то
Всю деревню пожжём, мол, и всех перебьём.
С тем уехали… Ночью-то ты родился.
Жив ещё был Иван-то, и видел тебя.
Он довольный ушёл. Был он рад, что сумел
И жену защитить, и, выходит, – тебя.
– А куда он ушёл? – мальчик тихо спросил.
Он в руке всё держал пирожок и не ел.
– Помер, батька-то твой, – Вера вставила тут.
На неё зло Наташа взглянула, и та
Прикусила язык, снова рот свой набив.
– Наша Любушка тоже недолго жила,
После родов была ещё больно слаба;
По Ивану, по мужу тоской изошла.
Через месяц за мужем ушла и она…
Восемь лет уж прошло. Всё как будто вчера… –
Тут Наташа утерла концами платка
Слёзы, что, не спросясь, затуманили взгляд.
Митька молча сидел, только губки поджал,
Чтобы слёзы сдержать, не заплакать ему.
Он решил, что потом, когда будет один,
По родителям он уж наплачется всласть.
– Ну, а что со Степаном? – спросила опять
Бабка Вера. Хотелось ей слышать конец.
– Он сначала-то понял, что лучше уж им
На
