чувствовала такую радость, что понимала: это правда. Когда смотрела на белоснежные облака, плывущие по летней синеве. Или когда сидела вечером с прабабушкой на скамеечке, запрокинув голову в звездное небо, медленно поворачивающееся над крышей домика, садом и озером, над всей бескрайней степью. И еще – когда однажды ходила с прабабушкой в церковь и там ей поднесли на маленькой сияющей ложечке, золотой и серебряной, что-то алое, душистое, удивительно вкусное. Варя тогда была маленькая, но запомнила, что прабабушка ей сказала: это – дар Бога. А потом дедушка запретил водить Варю в церковь, сказал, что это предрассудки, она может заболеть.
Из хлева Варе был виден облитый солнцем кусок двора: забор, угол дома, золотистый песок, роющиеся в нем белоснежно-яркие куры. Одна из них отделилась от других и бочком подбежала к двери хлева. Птица с минуту помедлила на пороге, повернув набок голову и поглядывая вглубь блестящим глазком, потом проскользнула в хлев и деловито засеменила в дальний угол. Завозилась там, на минуту затихла и потом с бойким кудахтаньем выскочила обратно, растопырив крылья и отряхиваясь. Варюша засмеялась и пошла смотреть, что там в углу. Там на остатках сена, примятых с одной стороны, лежало желтоватое тепленькое яичко. Варя осторожно взяла его и понесла бабушке Маше.
Оказалось, что прабабушка Поля уже вернулась. Она сидела в уголке кухни, за большим деревянным столом, и на краешке стола пила чай с вареньем из стеклянной вазочки. Она была в белоснежном платочке, тихая, сияющая, разрумянившаяся, как после бани. Варюша и не помнила, когда она видела прабабушку такой – счастливой, никуда не торопящейся, сложившей на столе темные узловатые руки. Варя рассказала ей про яичко, а про ссору не стала – зачем расстраивать? Прабабушка, как всегда, привезла Варе из церкви просфору и, пока Варюша уплетала ее с чаем, сказала бабушке Маше, тихонько вздохнув:
– Давно девочку не причащали, нужно бы отвести ее в храм, да далеко отсюда везти. Если бы нашу церковь в деревне не разрушили – не надо было бы так далеко ездить.
– Когда это было, мама?
– Еще в моей молодости, Манечка. Была бы тут церковь, я бы Варюшу водила к причастию каждое воскресенье, как и положено.
– Ты же знаешь, Дмитрий против, – тихо сказала бабушка. – Но я попробую отвести ее в храм, причастить, когда он уедет.
– Когда я умру, не забывай это делать, – сказала вдруг прабабушка Поля.
– Что ты, мама! – ужаснулась бабушка Маша. – О чем ты говоришь?
– О том, что всему приходит свой срок. Вот и мне, видно, пришла пора.
– Мамочка, не говори так! Я не могу это слышать, не могу себе даже представить…
– А надо бы. Ведь каждому человеку нужно приготовиться к смерти.
– Лучше об этом не думать!
– Нет, доченька, думать надо. Обещай мне, что будешь причащать Варюшу, когда меня похороните. Ведь Нина, хотя ей крестная, и сама в церковь не ходит.
– Не
