style="font-size:15px;"> В один из дней мне довелось повстречаться с другом семьи, который переехал из России ещё в девяностые годы двадцатого года и прочно обосновался за границей. Когда я был ребёнком, он часто навещал нас, приезжал в гости, но когда все его близкие скончались, он стал возвращаться на родину всё реже и реже, пока и вовсе не прекратил столь дорогостоящие перелёты.
Звали его Александр Григорьевич, переехал он в Соединённые Штаты в поисках лучшей жизни, когда на родине был беспорядок и глубокий экономический кризис. В девяностые очень много россиян покинули свою страну и переселились на запад. Среди них оказался и Александр Григорьевич, неглупый, инициативный и целеустремлённый мужчина, который не видел ничего лучшего кроме смены места жительства, и, надо сказать, его вполне можно понять, учитывая то, что в России на тот момент царил кризис и повсеместное беззаконие.
Несмотря на то, что я с этим человеком был знаком плохо, видел его последний раз очень давно, ещё в детстве, с ним нельзя было не встретиться: всё-таки не каждый день встретишь соотечественника на другом конце света.
Александр Григорьевич жил во Флориде, но, занимаясь собственным делом (малым бизнесом, как сказали мне родители), он частенько перемещался внутри Штатов.
Встретились мы с ним в небольшом ресторане: он подошёл в назначенное время, и я узнал его по фотографии. Лицо его было покрыто щетиной, карие сухие глаза охватывали всё помещение, а мускулистое тело говорило о том, что мужчина держит себя в форме.
Я окликнул его, и он приветствовал меня чередой дежурных фраз.
– О! Ваня, как ты изменился! Очень приятно, как поживаешь?
– Здравствуйте, неплохо, вот, приехал, думаю, что на время.
– А почему же ты не хочешь остаться? Поедешь обратно, к себе? Кстати, как там у вас?
– У нас всё по-прежнему, правда, родители переехали в свой дом, за город.
– Жили бы здесь, у них бы свой дом уже давно был, – А я вот, бегаю туда-сюда, на днях будет новый контракт, новые соглашения, – говорил он, хотя я, честно говоря, плохо понимал, о чём он.
Разговор наш шёл нескладно: каждый из собеседников не знал с чего начать, что добавить. Александр Григорьевич говорил неспешно, подбирая слова и почему-то выговаривая некоторые буквы с английским произношением. Видимо, он не пользовался русской речью уже в течение месяцев, а может и целых лет.
– Вы привыкли к жизни за границей?
– Я об этом как-то не думал, живу и живу, здесь мне уже всё стало знакомо, возвращаться не хочу, туда меня не тянет. Здесь много чего хорошего: возьми хотя бы погоду.
– Да с климатом тут всё гораздо лучше, не так, как у нас. Правда, природы маловато в округе Нью-Йорка.
– Когда занят делом, до природы нет дела, – отвечал он.
– Не знаю, я, напротив, после упорного труда хочу выбраться
