мужика, над которым работал прошлой ночью. Тот явился с удивительной быстротой, отодвинул прочь впечатления сегодняшнего дня: и смерть пожилого фаранга, и суматошный процесс бегства из кондо, и процедуру избавления от вещей.
Вскоре я мог наблюдать незнакомца во всех деталях, разглядывать каждый волосок в бороде и усах, любую складку на рубахе цвета хаки. И полный мрак, царивший в подвале, мне совершенно не мешал, как и духота, и запах гниения, и упиравшаяся в зад пружина матраса.
– А теперь переноси сознание, – подсказал брат Пон, про которого я на какое-то время забыл.
Я вздрогнул… да, я перемещал восприятие в дерево, но в другого человека?
– Не бойся… – прошептал он. – По сравнению с тем, что ты уже сделал, это просто.
Поначалу ничего не вышло, я оставался самим собой, а выдуманный мной персонаж так и маячил перед закрытыми глазами, время от времени зевая и недовольно мотая лысой головой.
Потом я ощутил рывок и понял, что сижу не на матрасе, а на полу, и за спиной стена, что тяжелые ботинки натерли ноги, а в животе бурчит по поводу недавно съеденного стейка… И еще я обнаружил напротив смутно знакомого типа – ноги скрещены, глаза закрыты, на физиономии застыло напряжение.
Это же я!
Осознание шарахнуло, точно киянка по макушке, и я торопливо поднял веки.
– Не понравилось? – осведомился монах. – Мало кого радует, если смотреть на себя со стороны… Пробуй еще!
Проснулся я от раздавшегося над самым ухом надрывного скрипа пружин.
Поначалу не понял, где нахожусь, что это за мрачный подвал, и, лишь увидев сидевшего на своем ложе брата Пона, вспомнил события вчерашнего дня.
– Доброе утро, – сказал монах. – Как выспался?
– Отлично, – сказал я, и это было правдой.
Несмотря на древний матрас и духоту, я ощущал себя отдохнувшим, меня не беспокоило, что я теперь вроде бомжа, что мое имущество всего за сутки резко сократилось.
Может быть, виной тому были упражнения, которыми я занимался едва не до утра?
– Зачем вы вчера привели меня в этот бар? – спросил я. – Что я, катоев не видел?
– Тот, кто ищет освобождения в далеких горах и глухих лесах, ничего не найдет, – брат Пон покачал головой. – Его нужно ловить здесь и сейчас, для тебя это «здесь и сейчас» – Паттайя, а что может быть типичнее для этого города, чем «Розовая кошечка»?
На такое заявление я не нашелся, что возразить.
– Пора вставать, время к полудню, – добавил монах, и тут ожил мой сотовый.
Вообще-то обычно он трезвонит с утра до ночи, но вот вчера ни разу не напомнил о себе.
– Да, – сказал я, поднеся трубку к уху.
– Э… привет… – голос Виктора, продавца из магазина, что на Сукхумвите, звучал необычайно мрачно. – Тут такое дело… Вот только что… они пришли… с битами, побили все… витрины…
– Что-о-о?! – я ощутил, что покрываюсь инеем изнутри. – Давай еще раз.
Я слушал и ощущал
