они к медведю, а он у них спрашивает: «Мёда купили? Где мои деньги?» Второй заяц, как и договорились, посмотрел на первого и выкатил глаза. А тот, глядя ему в глаза, отвечает: «Что глаза вылупил? Ты же потратил все медвежьи деньги!»
Папа захохотал, а я, глядя на него, тоже засмеялся. Мне очень нравилось рассказывать папе анекдоты. Особенно, когда он смеялся от души. Ещё больше я был доволен тем, что он не слышал рассказанного мной анекдота. Папа знал большое количество всяких приколов, историй и анекдотов. Часто он меня перебивал, когда я только начинал рассказывать, говоря, какими словами он заканчивался. Тогда я в отчаянии махал рукой и жалел, что анекдот известный. А здесь сложилось по-моему.
– Какой подлый заяц оказался, – заметил папа, – подставил своего друга. Совсем как твой компьютерный Рейзор. Такой же нехороший.
– Ага, – поддакнул я, отпив ещё маленький глоточек, – нехороший.
– Ты мне, сынок, напомнил анекдот. Тоже про зверей. Хочешь, расскажу?
– Да, да, – пулемётной трелью затараторил я и придвинулся к папе чуть ближе, чтобы получше расслышать.
– Ты, самое главное, молоко пей. Кажется, оно уже остыло.
Я вновь приблизил чашку ко рту и, сделав губы трубочкой, втянул тёплую жидкость.
– Заяц, ёжик и черепаха… – на секунду задумавшись, видимо, вспоминая анекдот, начал папа: – Идут по лесу. Вдруг видят растущий гриб. Ёжик, срывая гриб, говорит: «Сорок один – ем один!» Заяц следом за ним выкрикивает: «Сорок восемь – половинку просим!» А медлительная черепаха не успела ничего сказать. Гриб благополучно съели ёжик с зайцем. Черепашке не досталось. Идут дальше. Смотрят, лежит на тропинке морковка. Заяц кричит: «Сорок один – ем один!» Ёжик вторит: «Сорок восемь – половинку просим!» А черепаха задумалась: «Э…» Опять заяц с ёжиком покушали. Черепашке морковка не досталась. Путь продолжился. Обнаружили на опушке яблоко. Ёжик выкрикнул: «Сорок один – ем один!» Тут же заяц подскочил: «Сорок восемь – половинку просим!» А голодная черепашка подумала-подумала и сказала: «Пятьдесят один – дайте попробовать, пожалуйста!»
Если бы папа моментально не среагировал, я пролил бы молоко. Я хохотал и не мог остановиться.
– Тише, – смеясь вместе со мной и держа чашку на весу, сказал папа, – хорошо, что успел чашку отнять. Сейчас спал бы, сынок, как младенец.
– Почему как младенец? – я с трудом оторвался от смеха.
– Потому что младенцы не могут ходить в туалет. И ночью, как правило, спят на мокрой постели, – папа улыбнулся, дав мне время разжевать информацию, – понятно?
– Понятно, – я протянул руку за оставшимся молоком, – смешной анекдот ты рассказал.
– Жалко черепашку? – спросил папа, отдавая чашку мне.
– Ага, я даже представил, как она с несчастным видом, тугодумная и несчастная, смотрела, пока ёжик и заяц кушали перед ней.
– Но вышла из положения. Придумала, что надо сказать.
– Ха-ха, –
