по чтению у бабушки кто оставил?
– Разве? – я округлил глаза, показывая изумление, как будто обнаружил в ранце миллион рублей.
– Ну когда же, наконец, ты вырастешь? – спросила меня мама, и я задумался, как толстяк перед отделом с кексами.
– Не знаю, – честно ответил я, потому что мама ждала ответа, – наверное, скоро.
Она развернулась и ушла, качая головой, будто не могла уместить в мозгу информацию о моём взрослении.
– Папа, а я взрослый? – подойдя к отцу, спросил я. – Или ещё не вырос?
– Бей по ворот… – он осёкся и рассеянно взглянул в мою сторону. – Что?
– Я взрослый?
– Конечно, взрослый. А кто говорит, что ты маленький?
– Бабушка и мама, – сдал я, как предатель, женскую половину нашей семьи.
– А знаешь, почему они так про тебя думают?
– Не знаю, – я почесал кончик носа, – но догадываюсь. Наверное, всегда делаю не то, что надо. Да?
– Нет. Просто ты немного… невнимательный. Вот в этом и есть твоя маленькая проблема. Взрослый человек всегда присматривает за вещами. Нигде их не забывает. Постоянно помнит об этом. А ты… Как бы сказать? Ты, Салаваткин, даёшь нам повод думать за тебя и подбирать за тобой. Понятно?
– Понятно… – А про себя подумал, что про пиэспишку я бы точно не забыл и не дождались бы папа и мама, чтобы она где-нибудь валялась. Это не какой-то ненужный учебник по чтению.
– Ты собрал на завтра ранец? – спросил папа, краем глаза наблюдая за хоккейной игрой.
– Собрал пакет, – ответил я на вопрос и вспомнил, что у бабушки прочитал анекдот, который хотел рассказать папе, – пап, я сегодня анекдот в журнале прочитал. Хочешь, расскажу?
– Сынок, давай чуть позднее? – взмолился отец, приложив руку к сердцу. Он цокнул языком, когда шайба прошла мимо ворот противника.
– А какой период идёт? – я знал, что в хоккее три периода, и иногда смотрел с папой игры по телевизору, болея за нашу команду.
– Первый заканчивается, – скороговоркой ответил папа, – вон в углу отсчёт времени идёт. Ты же знаешь!
– Знаю, – я увидел минуты, которые постоянно менялись, показывая, сколько осталось до окончания периода, и цифру один, обозначающую, что идёт первый период.
– Го-ол!!! – сильно хлопнув в ладоши, закричал папа так, что я даже вздрогнул. Из кухни показалось испуганное лицо мамы.
– Зачем так кричать? Я едва кастрюлю не уронила.
– Ага, а я заикой чуть не стал, – высказал я своё мнение.
Папа вскочил, как будто он сел на эту самую горячую кастрюлю, в два широких шага подскочил к маме и поцеловал её. Затем в те же два шага возвратился обратно и, похлопав меня по плечу, вновь уселся перед экраном.
– Пап, а долго ещё будет идти хоккей? – приставал я.
Он посмотрел на меня, как судья на проштрафившегося хоккеиста.
– Не приставай. В матче три периода, – он говорил таким тоном, как будто объяснял
