style="font-size:15px;"> – Пошли уже, скоро стемнеет.
– Подожди. Ну-ка, подними вот эту дверь!
Под деревянной дверью, лежащей, как казалось, вплотную к полу, лежала коробка.
В коробке два волчьих черепа: старый беззубый волк и молодой зубастый. И ещё череп свиньи и нижняя челюсть кабарги.
– Теперь пошли.
Долгое время я не вспоминала папу и не думала о нём. Потому что каждый раз, когда меня спрашивали о нём, мне хотелось плакать.
Но книги про род, все эти черепа и папины записи запустили какой-то процесс.
Я поняла, что от самой себя что-то скрываю, лишь бы не чувствовать этой боли, боли утраты самой прекрасной дружбы в моей жизни.
Не может он быть таким, каким я его помню. Должны были быть у него слабости и изъяны. Или нет?
Я не помню ни одного случая, чтобы он злился. Хотя нет, наверное, один раз всё-таки был.
Это было летом на нашей турбазе. Мы с сестрой сели в напрочь дырявую алюминиевую лодку, взяли тяжеленное деревянное весло и отчалили от берега. Она должна была грести, а я вычерпывать воду из лодки.
Ветер быстро понёс нас вдоль берега, волны были довольно серьёзные, а лодка наполнялась водой слишком быстро, я не справлялась с вычерпыванием. Нам уже было страшно, но управлять лодкой с одним веслом не получалось, и нас просто несло.
Вдруг прибежал папа, зашёл в воду, притянул нас за весло, вытащил и отшлёпал по попе. Я помню его суровое лицо. Это единственный раз, на моей памяти, когда он был строг.
Зато обратных ситуаций я помню множество.
Например, когда я хотела гулять, а мама наказала подмести на кухне, я схалтурила и подмела плохо, больше для виду. Папа сказал, что так дела не делаются.
– Но я же подмела, как вы и просили!
Папа немного помолчал, а потом сказал:
– Ладно, иди гуляй. Потом поймёшь.
Почему-то эта фраза отпечаталась в моей памяти. Жаль только, что я почти не помню, как звучал его голос. Забыла тембр, помню только интонации.
Потом поймёшь.
Однажды осенью мы совершали наш дежурный переход 30 км из тайги к Байкалу. Мы присели отдохнуть. Папа нашёл перо какой-то хищной птицы и вертел его в руке, разглядывая.
– Посмотри, как устроено это перо. Какая природа всё-таки затейница!
Когда мы жили в городе, папа уходил в тайгу надолго, иногда на два-три месяца. Уходил упитанный и с аккуратной бородой, а возвращался худющий и с бородой-лопатой. И всегда приносил нам гостинцы «от зайчика». Например, кокон паука или живого котёнка.
И всегда у нас была куча собак, охотничьих лаек.
Защищая свою лучшую собаку, отец убил рысь.
Было это так.
Он возвращался из тайги в конце сезона, собирая по пути капканы. Вдруг он увидел, что в одном из капканов сидит молодой злющий самец рыси. Собака сразу кинулась.
Ружьё
