когтем влажную резину, поскреб кожу. Висок заныл от резкой боли. Снова не рассчитал силу и сам себя оцарапал, неуклюжий урод.
Светило поднималось все выше и выше, а он не разгибал спины – сидел на земле, неудобно подогнув ноги, перебирал мусор. Ну, это чистые могут считать отходами россыпь сокровищ, небрежно сваленных в мешки, они избалованы хорошей жизнью, а ему выбирать не приходится.
Так, упаковки из-под еды… О, а тут ещё половинка батончика! Он захрустел серовато-белой конфетой, рассматривая яркую надпись.
– От-лич… Отличный завтрак.
Завтрак как завтрак. Сладкий, а потом кислый, а затем снова сладкий, но уже иначе. Он отложил упаковку и вновь принялся за дело. А ведь в детстве он бы отгрыз левую руку за такое лакомство.
Стопку журналов он отложил за спину – повезло, что в них много маленьких буковок, а значит чтения хватит надолго. Вечерами делать нечего: можно уйти на пустырь и смотреть на небо, а можно выбраться к чистым, пройтись по улочкам, заглянуть в окна. Только ему незачем нервы щекотать. Он свою долю получил, когда был моложе и наивнее.
Толстые неуклюжие пальцы перебирали мусор аккуратно, почти с нежностью. Когти порхали над тонкими тряпочками, невесомыми, красивыми и бесконечно далекими от палящего солнца, горячей земли и урода. Флаги иной жизни.
– Эй, выродок! – заорал хриплый голос.
Он выронил сломанный планшет и обернулся. Из-за ограды, прижавшись всем телом к металлическим прутьям, скалился Крыс. Он был чистым, но ущербным. Ещё немного – и урод.
– Ты оглох?
– Зачем пришел?
– Ты не рад видеть меня, Урри? – ухмыльнулся Крыс, блеснув острыми зубами. За них его так и прозвали. Ну и за соответствующий характер тоже. – Своего лучшего друга, готового прийти на помощь в любой момент, стоит тебе лишь позвать.
– Ты мне не друг.
– Хватит придуриваться, открывай!
Он пошёл к воротам, волоча ноги сильнее обычного. Пусть Крыс не думает, что его слово – закон.
– Есть что? – От Крыса несло кислым потом и безумием. Он дергался, как крыса, которую подвешивают за хвост, суетился и сплевывал вязкую слюну на чистую дорожку. Урри только утром смёл с нее пыль.
– Пошли.
Товар для Крыса он прятал в середине свалки, там, куда никто не заглядывал. Под холмом из жестянок и коробок он вырыл нору, выстелил пластиком и спрятал то, что могло бы заинтересовать чистого.
– И это всё? Это все, что ты собрал за неделю? – Крыс повышал голос, заводясь от своей же злости. Тряс острыми кулаками у носа Урри, раздувал ноздри.
– Мало?
На земле лежала горстка монет, перемежаемых шприцами с лекарствами. Чуть поодаль поблескивал почти целый ноут. Он бы оставил его себе, но побоялся.
– Да ты обнаглел… – Крыс спокойно наступил на пластиковую крышку. Треск. Каблук настоящей кожаной туфли переместился на шприцы,
