на стол:
– Любуйтесь! Мой новый эксперимент.
Урри дернул плечом – наверное, отголоски бывших… экспериментов, только уже его.
– Прекрасная работа! Ничего лучше не видел, – зачастил Крыс. Он ощупывал взглядом обнажённое женское тело, обходя стороной уродства. – А кто основой послужил?
Он не смотрел на нее. Зачем? Своего хватает – и руки, и глаза, и лицо. Хорошо, что на свалке пустынно.
– А, заметил? – Док ласково погладил женщину по плечу, из которого выходило две руки. – Я взял за основу… Человека!
Крыс вздрогнул и отступил. Урри не знал, как реагировать: почему нельзя взять чистого на опыты, если уродов берут всегда? За такие и подобные им мысли он бывал часто бит и своими, и чужими. Только вот свои учили, а те…
– Правда, красавица? Я назвал её Авророй. – Док поднял прядь длинных чёрных волос, обернул вокруг тонкой женской шеи. – На спине жабры, на руках и ногах – перепонки. Она должна отлично плавать.
Мужчина обошел вокруг стола, поправляя тело, пытаясь приукрасить его. Крыс отступал спиной, пока не уткнулся в Урри. Только тогда остановился, загнанно дыша.
– Полагаю, что она вполне фертильна и может дать потомство. Только представь, что может получиться из союза человека и урода! – Сияющие глаза взглянули прямо в душу Урри. О, он хорошо знал это их выражение, ведь именно с таким Док приступал к новым операциям. И не всегда они заканчивались успешно – из набора тридцать шестого года выжил он один.
– Док, а если… а вдруг узнают? – Крыс попытался улыбнуться.
– Не узнают. Мы же никому не скажем?
– Н-нет, Док, вы что, никому!
– А ведь уроды тоже произошли от человека… Их генный код практически идентичен нашему.
Крыс вздрогнул, взглянул на Урри, не скрывая отвращения. Смотри, человек, смотри – он знал это давно: Док любил поговорить, когда препарировал неудавшиеся эксперименты.
– И что это значит, Док? Это чего, мы теперь должны уродов того… Признать людьми?
Мужчина не спешил отвечать. Он подошёл к стеллажу, на котором громоздилось оборудование, и взял скальпель. Семейная реликвия, наследство прадеда.
– Ведь умели раньше делать… Никакого пластика, чистая сталь. И никаких вибролезвий. От них же ни малейшего удовольствия! – Док встал под лампой, любуясь тонкой полоской металла. – То ли дело старая школа… Ты можешь ощутить в руках вес инструмента, сопротивление тела передаётся ножу, а от него – тебе. Бесценный опыт.
– Док, так что теперь-то?
– Крыс, неужели ты так глуп? Ведешь себя, словно домохозяйка, – ответил Док. – Ничего мы никому не должны.
– А если…
– Хватит, – он даже не повысил голос, но Крыс тут же стушевался. – Урри, подойди.
Он и не подумал сопротивляться. Подошёл и встал рядом, смотря в пол. Док не любил, когда уроды вели себя,
