детдома даст, Мамалия обещала. А нищим быть, между прочим, очень даже прибыльное занятие, особенно если ты настоящий калека. Вот Олежке, к примеру, подавать будут много, тебе, Гошка, похуже, таких много, ну а нам с Сашкой надо научиться жалостливые песни петь. А че, пацаны, давайте свою бригаду организуем!
– Да пошел ты! – разозлился Кипиани. – Не собираюсь я нищим быть!
– А кем же ты будешь?
– Актером!
– Кем?! – заржал Валера.
– В кино сниматься буду!
– Ты че, опух? Карлик – и в кино!
– Да, в кино! Такие, как я, между прочим, тоже снимаются. Я американский фильм видел, сказочный, забыл, как называется, так там столько карликов снималось, целый народ из них создали, вот!
– Фигня это!
– Нет, не фигня…
Мальчишки заспорили, забыв о Саше, и он тихонько выскользнул из комнаты. Постоял, прислушиваясь. В коридоре никого не было, все сидели по своим комнатам. Погода за окном отличалась редкой гнусностью, с утра зарядил бесконечный дождь, и гулять никто не рвался. Воспитатели тоже ушли к себе, чего торчать в корпусах, если дети все равно носа из своих нор не высунут. Из-за дверей доносились звуки работающего телевизора, смех, о чем-то перехихикивались девчонки.
Вот и отлично, можно пробраться в спортзал и позаниматься. Физрук ему для этого не нужен, все упражнения Саша помнил преотлично и выполнять их мог без присмотра. А новых Владимир Игоревич пока не давал, заставляя до автоматизма отрабатывать освоенные. Ну и ладно, время есть, еще успеется.
Саша неслышно проскользнул вдоль коридора на лестницу и спустился в цокольный этаж, где располагался спортзал. Мимо всегда запертой двери, ведущей в больничку, парнишка всегда старался пройти как можно быстрее. Ему постоянно казалось, что дверь сейчас распахнется, и открывшийся проход в никуда мгновенно втянет его, Сашу, в ледяной мрак.
Как располагались комнаты за этой дверью, Саша не знал и знать не хотел. Но оттуда никогда не доносилось ни звука, ни крика, ни стона, лишь удушливая тишина обреченности. Хотя из больнички действительно иногда возвращались, причем некоторые избавлялись от врожденных патологий. Нет, не физических, патологий внутренних органов. Саша помнил малышку Настю двух лет от роду, которая не могла играть с детьми из-за какого-то порока сердца. Она обычно сидела на лавочке, бледная, с синими губами, и с завистью наблюдала за играющими сверстниками. Ее забрали в больничку, и надолго, больше чем на три месяца. Саша уже думал, что Настя больше не вернется, как не возвращалось большинство, но она вернулась. И бегала теперь вместе с остальными детьми, звонко заливаясь хохотальными колокольчиками. А через год ее удочерили.
И тем не менее совать любопытный нос в больничку Саша не хотел. Быстрее мимо, быстрее!
Вот и цокольный этаж. Так, снова прислушаемся – тихо. Хотя нет, стоп! Из кабинета Владимира Игоревича доносится какая-то возня, приглушенное бормотание, стоны и вскрики.
Саша
