лучше, как отыграться, – посоветовал помощник. – Пусковики чистят нас, как хотят. Лично я больше не намерен выкладывать по десять монет на каждом покере.
– Такие стаи – признак, – сказал оператор. – Птицы зря не полетят. Они чувствуют бедствия. Будет засуха или землетрясение.
– Землетрясение в степи?
Подошел дежурный офицер.
– Птицы, сэр! – доложил оператор. – Большая стая направлением на базу. Будут над нами через двадцать минут.
– Отлично, – сказал офицер, вглядываясь в колеблющийся черный треугольник на экране. – Проведем учебную тревогу. Объявить: ракеты противника в квадрате три, сектор четырнадцать, сближение по локатору.
Операторы переглянулись.
– Вы-пол-нять! – с тихой непреклонностью произнес офицер, не сгибая ног, зашагал к командному пункту.
– Наш покер, кажется, накрылся, – резюмировал оператор.
– Выслуживается, сволочь, – боязливо прошептал помощник, включая микрофоны.
Над головами их замигала красная лампочка – тревога. Надрывая сердце, завыла сирена. Грохая по кафелю коваными сапогами, побежал взвод охраны…
Когда завыла сирена, часовой на вышке снял предохранитель с карабина. Сверху ему было хорошо видно, как на пустынном полигоне дрогнули массивные стальные крышки – поднялись, и из черных шахт, словно змеи, выглянули красные головки ракет. Как допотопные ящеры, выползли из ангаров самоходные установки, настраиваясь на цель, завертели решетчатыми локаторами.
По рации ему приказали наблюдать западную часть неба. Солнце уже село, но горизонт светился. Бледную зелень его рассекали фиолетовые тучи. Из-за них часовой не сразу заметил стаю. Она быстро перемещалась. Как журавлиный клик – треугольником. Верхушки наземных ракет, упершись в нее, тихо поползли, держа траекторию, готовые в любую секунду рвануться в небо.
Стая увеличивалась. Птиц в ней было – сотни. Она нырнула – раз, другой, словно воздух не держал ее, и вдруг плещущим, живым одеялом накрыла шахты.
Снова дико, короткими гудками, захлебываясь, закричала сирена. Вспыхнули зенитные прожекторы. В их голубоватом свете часовой увидел, как по бетонным плитам к шахтам побежали черные фигурки, поехал джип, захлопали игрушечные выстрелы, прожужжала очередь, вторая, и раздраженно, над самым ухом, захрипели тяжелые пулеметы.
Словно спугнутая этой паникой, стая поднялась – белая, сверкающая, неправдоподобная в слепящих прожекторах, – стянулась воронкой и винтом ушла вверх.
Часовой не верил своим глазам: вместо аккуратных красных головок межконтинентальных ракет из шахт торчали серые, неровные, будто изъеденные кислотой тупоносые тела.
Сирена продолжала кричать. В голубом свете метались люди, сталкивались, падали. Часовой уронил бинокль, трясущимися руками нащупал спусковой крючок карабина и стал садить в небо патрон за патроном, пока не кончилась обойма.
Ночью разбудили президента. Он, в халате, вслед
