сложившуюся к моменту воздействия психофизиологическую картину личности с ее мировоззренческим, социальным или бытовым содержанием. При этом явления амнезии или диффузии психики не наблюдаются. Способ, которым производится запись программы, мне неизвестен. Включение программы осуществляется индивидуальным или общим словесным шифром.
Мой друг, в искренности которого я не сомневаюсь, сообщил мне, что профессором Нейштадтом в сотрудничестве с научным отделом Министерства обороны создается техника серийной записи подобных блок-программ. Она может быть использована в соответствующих целях среди военнослужащих или гражданского населения. Первые опыты в этом направлении на добровольцах из ВВС прошли успешно. По словам моего друга, профессор Нейштадт обладает гипертрофированным честолюбием, не признает никаких моральных категорий и одержим стремлением к личной власти.
Считаю своим долгом человека и гражданина сообщить эти сведения МККР и просить МККР провести тщательное расследование по делу профессора Нейштадта.
Вопрос. Подсудимый, знали ли вы, что исследования, которыми занимался ваш комплекс, запрещены «Декларацией» и могут проводиться только с особого разрешения и под контролем МККР?
Ответ. Мы никогда не ставили перед собой военных целей. Наши исследования носили сугубо медицинский характер. Они необходимы для изучения и лечения некоторых шизоидных и параноидных состояний психики человека.
Вопрос. Подсудимый, вы не ответили на вопрос.
Ответ. Да, знал. Но я хочу подчеркнуть, что исследования проводились исключительно на добровольцах. Все испытуемые предварительно знакомились с программой эксперимента и его возможными последствиями. В настоящее время все они чувствуют себя удовлетворительно и получили оговоренную правилами денежную компенсацию.
Вопрос. Что вы можете сказать о работах шестой лаборатории, руководимой профессором Нейштадтом?
Ответ. Мне об этом ничего не известно.
Вопрос. Не кажется ли вам странным, подсудимый, что, будучи директором комплекса, вы не знали о характере работы подчиненной вам лаборатории?
Ответ. Шестая лаборатория только формально входила в комплекс. Фактически она подчинялась не мне, а непосредственно Министерству обороны. У лаборатории были собственные средства, она самостоятельно закупала оборудование и самостоятельно планировала исследования. Профессор Нейштадт имел право увольнять или принимать на работу любого сотрудника. Я не знал даже приблизительно о направлениях работы шестой лаборатории. Мельком слышал, что испытуемых там называют фантомами.
Вопрос. Почему?
Ответ. Да потому, что все отчеты шестой лаборатории, минуя меня, шли
