изгиб —в надземные, дальние веси!…
И снова над полем звучит
последнего боя отвестье,
блуждая в осенней ночи —
в снегах, за небесным пределом,
в воде ледяной полыньи…
И нет там ни красных, ни белых,
а только родные, свои.
О старом мельнике
А.С.Чуракову
Журчала речка на узких плёсах —
Затем, чтоб мельниц крутить колёса,
Чтоб людям сеять муку сквозь сито.
Везли к помолу и рожь, и жито.
И месяц шаял и в речку падал,
И конь пугливо ушами прядал.
Ползли телеги, скрипели оси,
И первым снегом сорила осень…
О старом мельнике птица плачет.
От слова горького «раскулачить»
Ушёл, судьбе своей не покорный.
Лёг на могилу мельничный жёрнов.
Замшели брёвна, сгнила плотина,
Речное дно затянула тина,
Да встал стеною колючий ельник.
Но мелет жито на небе мельник!
Муку небесное сыплет сито
На бор, где птицами гнёзда свиты,
Сечёт метелью по сердцу жёстко…
Сквозь жёрнов к небу – свеча-берёзка.
«Эта тяжесть годов за плечами, …»
Эта тяжесть годов за плечами, —
За неё ты судьбу не кори!
Вот и бакенщик-август отчалил,
Чтоб на небе зажечь фонари.
Вот и путь твой уже обозначен,
И тоскующий голос вослед
Над полями – то песней, то плачем
Всё звучит сквозь сумятицу лет
Средоточием счастья и боли.
А тропинка всё дальше бежит,
Где и сам ты становишься полем
С васильками в некошеной ржи.
Судьба высокая, как сосны
Художнику Н. П. Созонову
Почти весенний цвет небес,
Следов звериных узорочье.
А он уйдёт на лыжах в лес,
Чтоб там остаться на обночье.
Пойдёт неспешно по лыжне,
Сбивая с веток снега налепь,
И на душе растает наледь.
Но вдруг – зарубка на сосне…
И закружится голова,
И краски утра вмиг померкнут…
И вспомнит он, как на дрова
В деревне раскатали церковь.
Смогли порушить красоту!
Куда теперь с бедой примкнуться?
К чему душою прикоснуться,
Как будто к свету самому?
И к этим соснам он спешит,
Как будто к самым близким людям.
Он пишет здесь, в лесной глуши,
Десятки солнечных этюдов…
А в памяти – сибирский тракт,
Наполнен день кандальным звоном, —
И снова Николай Созонов
В колонне узников, ЗК…
Рукой тяжёлою сполна
Его коснулось лихолетье
И всё ещё в тяжёлых снах
Стегает лагерною плетью.
И он бы помнить не хотел,
Да позабыть уже не в силах
Немые
