style="font-size:15px;"> В юрту вошли двое монахов, они аккуратно положили Айкура и закрыли ковром. Один из них, усмехнувшись, сказал:
– Вот и успокоился посланник. – Он запустил руку за пазуху к Айкуру, вытащил свиток пергамента, засунул его себе под грубый холщовый плащ. Спросил у своего спутника:
– Как там остальные воины?
– Всем уже поднесли по пиале кумыса, и они тоже отдыхают.
Тут в юрту зашел начальник ямской станции и со страхом заговорил:
– Он же когда проснется, живо мне голову секирой срубит.
– Не срубит, – ответил один из монахов и добавил: – Скажешь, что он сам приказал его и воинов не будить. Он все равно ничего не будет помнить.
– Так это ж посланники хана Батыя.
– Ну и что? Здесь его власть кончилась. Над тобой стоит ханша Туракина, и поэтому ничего не бойся, – ответил все тот же монах.
* * *
Князь Ярослав и ученый писарь Алан сидели за столом в шатре, обсуждали события, которые произошли в последнее время.
Великий князь был задумчив. На лице его была печать усталости. В последнее время ему плохо спалось. Его терзали какие – то тревожные предчувствия. На душе просто скребли кошки. Он не понимал, почему это происходит с ним. Вся его жизнь, проведенная в битвах и борьбе за сохранение собственной власти на Руси, его закалила. Даже перед самыми жестокими битвами он ничего не боялся, всегда был бодр и решителен. А тут еще эти тревожные сны, которые просто терзали его. Ему почти каждую ночь снилась его покойная жена Феодосия, то она его звала за собой, то предупреждала не ходить в черную бездну, на которую указывала рукой. А сегодня и вовсе приснилась она вместе с сыном Федором. Снилось ему огромное поле, и на нем его любимые ромашки, которые кивали ему белыми головками с желтой серединкой. И по этому полю навстречу ему шла его жена Феодосия с сыном Федором. Они улыбались и протягивали к нему руки для объятия. Он рванулся навстречу жене с криком:
– Жена моя! Сын мой!
Но как он ни старался бежать им навстречу, так и не мог приблизиться к ним.
Жена печально улыбнулась ему и сказала каким – то не своим, а мужским голосом:
– Не торопись, князь. Мы потом придем за тобой. И стала вместе с сыном удаляться. Он упал грудью на землю, подмяв ромашки, и зарыдал, крича:
– Феодосия! Феодосия, не уходи!
Услышав стоны и крики во сне, его разбудила Анастасия, и он какое – то время не мог понять, где он находится.
– Светлый князь, что случилось? Или заболел ты, или сон дур – ной приснился? – ласково поглаживая его по плечу, спросила женщина.
Князь встал с постели, вытер рукавом вспотевший лоб, сказал:
– Фу, надо же такому присниться!
Но ласковые объятия Анастасии князя всегда успокаивали, и он снова засыпал
