Все тело плохо слушалось. Руки, например, действовали как молот или клещи. Если бы ей пришло в голову нажать кнопку пальцем, вряд ли это бы ей удалось. Хотя такие мелочи в голову и не приходили. Только зудящее неотступное беспокойство гнало ее вперед. Машины мешали. Сигналили и отвлекали ее, она останавливалась, оглядывалась, не соображая, что от нее хотят. Машины объезжали ее, а она кричала им вслед:
– ЫЫыыгрраааааааау! – и снова шла вперед, и снова переходила на бег. Вчера эта глупая женщина разъярила ее, она не помнила, чем именно. Помнила, что спрыгнула на землю, на вскопанную рыхлую землю, замерла – земля полностью завладела ее вниманием, всем, на какое она только была способна. Она загребла непослушными руками землю к себе, вдруг новое дикое неуправляемое желание завладело ею. Она яростно принялась раскапывать землю, рыла, рыла, пока не опрокинулась в выкопанную яму. И почувствовала покой, полежала так. Поднялась и раскопала яму вглубь и вширь. Неуклюже забралась в нее, перевернулась на спину и замерла, глядя неподвижно в небо. Где-то кричал человек… Ее это не касалось… Наконец… А потом пришла собака. Чертова собака пришла и разбудила ее от ее сладостного оцепенения. Она скосила глаза, рассматривая пса. Большой. Смутный образ прозрачной дымкой промелькнул в голове, что-то про такую же собаку. Она не помнила. Пес деловито обнюхивал ее, стоя справа на краю ямы. Потом спустился вниз и встал лапами прямо на ее живот. Она вдохнула:
– Эгрррррфыыыы!..– проворчала угрожающе. Собака мешала ей, раздражение снова заполняло все ее существо. Пес схватил зубами ее руку. Она вдохнула снова:
– Эээээгрррыффффааа! – неловко махнула свободной левой рукой. Что она могла вытворять своими руками в темноте! Днем она ничего такого не могла. Да и собаки днем ничего не могли, похоже, ей сделать. Лаять лаяли, да еще мухи кружились вокруг. А ночью собаки кусали, по-настоящему, пытаясь откусить кусок ее тела. Псина отшатнулась, но не убежала, а затопталась на ее теле, разворачиваясь, чтобы убежать той же дорогой, какой пришла.
– Ааааасобака! – выговорила она все же, схватила мохнатую лапу и рванула на себя. Собака завизжала и, обернувшись, клацнула зубами в воздухе, не дотянувшись до схватившей ее руки. Совсем взбесила. Она схватила мерзкое животное второй рукой за ухо, зацепилась пальцем за глаз, сжала пальцы в кулак. Собака истошно завыла, а она отбросила в сторону шматок шкуры, путавшийся в и без того непослушных пальцах и, не отвлекаясь уже на бесполезные вдохи-выдохи, схватила снова правой рукой собаку за плечо и с наслаждением разорвала настырную тварь, легко-легко. Тишина. Она снова полежала в тишине, невидяще глядя в небо. Где-то неподалеку послышались резкие звуки, в небе отразились красные блики. Снова в голове мелькнул нечеткий образ. Эти звуки и мелькающие огни растревожили ее. Она поднялась в своей яме. Тоска, обида, а затем злость, кипучая, неуправляемая заполнили ее. Она отбросила в стороны разодранное серое тело, выбралась из ямы и пошла. И вот она все идет и идет, иногда бежит.
***
Зеленый «Форд» легко мчал по трассе в сторону города. Настя
