Чахотка.
– Вот пусть врачи немецкие и лечат ее. А наш климат ей на пользу не пойдет, – не пожелала проявить сострадания императрица.
Канцлер поднялся, понимая, что разговор закончен. Если честно, то в душе он едва ли не торжествовал – Михаил, который с детских лет верховодил, а затем и преуспевал, всегда шел впереди, когда они находились оба на дипломатической службе еще при живом отце, всегда чуть снисходительно относился к нему, Бестужеву-младшему. Зато теперь все становилось на свои места, и он может, почти может, праздновать долгожданную победу в незримом противоборстве двух братьев.
– С наступающим Рождеством! – вслед ему произнесла императрица.
– И вас, матушка, – канцлер чуть полуобернулся, но не задержался, вышел из кабинета и, медленно ступая и чуть покряхтывая, начал мучительный для больных ног спуск по мраморным лестницам дворца.
Глава 9
По случаю второго дня Рождества и освобождения Ивана из заточения в доме Зубаревых собрались многочисленные родственники – празднично разодетые, широко улыбающиеся хозяевам, подшучивающие друг над другом, подмигивающие главному виновнику. Иван стоял бочком в сторонке тоже радостный, с поблескивающими глазами.
Хозяйка дома, Варвара Григорьевна, не в меру суетилась, успевая и здороваться с гостями, и носить в столовую очередную закуску, расставлять все в требуемом порядке с помощью старой няни, которую по привычке все звали по-домашнему Прокопьевной.
А праздничный стол уже не вмещал носимых с кухни угощений, но Варвара Григорьевна умудрялась сдвигать одну из тарелок, втискивая очередное блюдо. Тут стояли и баранья нога, запеченная в тесте, а рядом неизменный рождественский поросеночек в румяной хрустящей корочке, горкой высились расстегаи, отдельно красовался пирог из нельмы, искрился холодец янтарной желтизной жирка, особняком, на самом краешке пристроились соленые грибочки, рядом с ними моченая брусника, а чуть дальше квашеная капуста и соленые огурчики. Гости, входя в столовую, первым делом охали от изобилия кушаний, качали головами, втягивали носами тонкий аромат, столь привычный каждому праздничному сибирскому столу.
Хозяин, Василий Павлович Зубарев, прошел в дальний конец стола и, перекрестясь, сел под образами, приглашая и остальных занять места. Рядом с ним тяжело опустился на лавку казачий полковник, крестный Ивана, Дмитрий Павлович Угрюмов, что служил в Тюмени, но по нескольку раз на год приезжал в Тобольск по служебным делам и неизменно останавливался в доме у Зубаревых. Присел и тобольский дворянин Петр Андреевич Карамышев, у которого с хозяином дома велась давняя дружба. Подле него сел кряжистый, осанистый Иван Иванович Пелымский, происходящий из старинного рода сибирских князей, коим в свое время была пожалована грамота на их исконные земли, занимавшие немалую площадь. Но грамота со временем утерялась, земли частью проданы, частью заложены, и последний человек из их рода жил безвыездно в Тобольске на небольшую ренту с малых остатков той земли.
