конечно. Но я считал – зачем в душу лезть? Захочешь – сама расскажешь. Не захочешь – твое дело.
– Ты правильно считал, умница. Я действительно об этом говорить не люблю. Но тут, короче, Сашка, какое дело… Хорошо ты, конечно, придумал – в глушь, в горы, в леса. Вот только не поможет это. Нельзя от них убежать, пойми! Нет, то есть до поры, конечно, до времени можно. Пока молодые, пока еще дети маленькие. Ну не вышли на работу, не отметились где-то там, живете сами по себе, необходимое все сами из-под земли добываете. Черт с вами! Никто преследовать не станет. Вам от общества ничего не нужно – ну и вы ему на фиг не сдались. Но все это, Саш, пока дети ваши, ну, если они есть, конечно, до школьного возраста не доросли. А там уж извини-подвинься. Приплывет к вам на необитаемый остров или спустится по веревке с вертолета у вашей лачуги в горах школьный инспектор – и протянет, как Румпельштильцхен, свои длинные ручонки – ну-ка, ну-ка, где там ваше живое и тепленькое? Отдавайте мне то, что вам милее всего!
– Не может быть! Ань, ты преувеличиваешь!
– Ой ли? А как у вас с мамой было? Ты ж сам мне рассказывал, как мама тебя в шкафу прятала. Что сидели безвылазно в квартире, ни с кем не общались, пособие продуктовое на маму-инвалида под дверь получали, ты из этой квартиры нос ни разу за десять лет жизни не высунул, голос боялся подать, мама тебя читать-считать шепотом учила. И что же, помогло это вам?
– Ань, ну что ты сравниваешь?! Это ж был обычный муниципальный дом, соседи, полиция, кругом глаза-уши. Может, я как-то к окну неосторожно подошел, я ж пацан был, что я понимал-то?
– Ага, два раза! Десять лет не подходил, а тут вдруг подошел. И всем вдруг стало до вас дело – и врачам, и инспекторам, и детской комнате милиции.
– Ань, я по-прежнему склонен считать это случайностью.
– Ой, да считай ты что хочешь! Но только вот чтоб ты знал – меня мои родители действительно увезли. Точнее, они сами от всех уехали. В тайгу, чёрт-те куда, где одни медведи и волки. На собственном малолитражном самолете улетели. Посадили его в одном безлюдном месте, сами пешком в другое пошли. Шли много дней, по дороге сто раз чуть концы не отдали. Шестеро их было – мои и еще две молодые пары, все бывшие одноклассники. Снегом их раз ночью завалило, потом еда у них кончилась совсем, изголодались, пока сами добывать наблатыкались. Я эту историю наизусть знаю, часами могу про их приключения рассказывать, да только не в том суть. Потом, если хочешь, расскажу. Там много у них прикольного было. И по дороге, и вначале, пока обжились. Кое-что я и сама уже помню.
Так вот, короче. Они вообще-то никаких детей не хотели, предохранялись всякими естественными путями. Не хотели, короче, давать обществу возможность ухватить их, если что, за яйца. Ну те две пары убереглись, а моим, вишь, не повезло. Хотя с какой стороны смотреть. Мне в детстве всегда казалось, что остальные все им завидовали. Опять же, до поры-времени, конечно.
Я выросла на полной свободе – кого бояться в такой глуши? Звери, в отличие от людей, без причины не нападают. Все со мной нянчились, цацкались, учили меня всяким премудростям кто во что горазд,
