там. Не вздумайте без меня уплыть! – выкрикнула она уже на бегу.
Машка во весь дух понеслась к холмам. Вперед и вверх, навстречу загадочным звездочкам. Миг – и она скрылась из глаз.
– Во дает, – пробормотал кто-то вполголоса.
Ерофеев вскочил, стряхивая с пальцев остатки глины.
– Слушайте, вы как хотите, а я за ней. Мало ли чего…
– Тьфу, идиотка! – Сергей сплюнул. Взъерошил рукой огненную шевелюру. – И чего ей неймется! Так хорошо сидели! Постой, Сань, я тоже с тобой. – Встал, чмокнул Лерку в лоб, накинул на нее телогрейку, нагнулся и быстро-быстро зашептал Лерке что-то на ухо. Она в ответ понимающе закивала.
Остальные сидели у костра молча. Запретка – это вам не хухры-мухры.
Они шли быстро, торопясь и немного рисуясь друг перед другом. Дорога петляла, все круче и круче устремляясь вверх, к вершине холма. Машки по-прежнему не было нигде видно, хотя их не оставляла надежда, что вот-вот, за следующим поворотом, они наконец-то ее увидят.
Не могла ж она в самом деле уйти далеко за столь короткое время!
Они всё прибавляли и прибавляли шаг, приближаясь к заветной точке, где подъем наконец завершался и дорога устремлялась вниз так же резко, как до сих пор поднималась вверх. Уж сверху-то они Машку наверняка углядят!
Звездочки антенн согласно мигали им с высоты.
И вдруг с той стороны холма послышался выстрел.
Парни переглянулись и рванули вверх со всех ног.
Оба они дружно выдохнули, завидев издалека идущую им навстречу целую и невредимую Машку. Правда, ее конвоировали два каких-то придурка с автоматами, но это уже были мелочи. Главное, жива, а остальное приложится. Ну или отвалится, глядя по ситуации.
Сергей дернул Сашку за рукав, и они вдвоем нырнули в ближайшие кусты, откуда стали наблюдать за происходящим.
Одному конвоиру на вид было лет тринадцать, другой казался постарше, примерно их возраста.
Каждый знает, что на военку в восьмом классе отбирают самых тупых качков. Но эти вроде выглядели обычно. Парни как парни. Ну подстрижены под нуль, ну осанка, будто аршин проглотили. У младшего были круглые, как бы все время удивленные глаза и пухлые, совсем еще детские губы. Он без конца повторял: «Ну Андрей, ну не видела она ничего, не видела, ну вот чем хошь тебе поклянусь, не видела, ну вот хоть сам у нее спроси! Оттуда, где она стояла, вообще ничего увидеть нельзя! Вот сам встань туда и посмотри вниз!»
Однако чем горячей были уверения младшего, тем сильней каменело лицо старшего с узкими, похожими на щелки, глазами. На щеках у него перекатывались желваки.
Наконец младший выдохся, и старший заговорил.
– Ты мне вот что скажи, – обратился он к младшему. – Ты мне лучше вот чего объясни. Как она вообще в той точке у тебя оказалась? Когда за сто метров от запретки приказано всех для разъяснений задерживать? Куда у тебя усы глядели? Опять ты с их помощью за птичками наблюдал? Или в этот раз за кроликами?
– За волками, – нехотя, хоть и с оттенком гордости, признался младший. – Они совсем
