style="font-size:15px;"> Ненависть человеческого мага и козлоного правителя была лишь наполовину искренней. Соперники норовили всячески унизить друг друга в глазах богини и доказать собственное превосходство. Но в ее отсутствие они прекрасно умели договариваться между собой. Так было не всегда.
Два месяца назад, когда мужчина впервые пересек скалистые склоны Восточных Столбов на зачарованной ладье Иртел, впервые вплыл в исполинский чертог, служивший цитаделью богини, Вион-Меш встретил его презрением и чувством собственного превосходства.
Он делал все, чтобы донести до человека его ничтожество. Травил, унижал его перед богиней и другими ее слугами, науськивал их на него. Так продолжалось месяц – новому гостю чертогов Иртел не давали прохода, не оставляли в покое ни днем, ни ночью. Хотя грань между временами суток стерлась в подземном царстве Ледяной Владычицы.
А затем случился бунт. Вион-Меш столкнулся с вооруженным мятежом предводителей трех колоний цвергов и двух колоний сатиров – его собственного племени. Мятежники желали выдвинуть другого советника богини от своих племен вместо Вион-Меша. Некоего цверга Лагву. Прежде Вион-Меш никогда не слышал этого имени и не замечал его носителя.
Козлоногий фаворит богини казнил всех шестерых – пятерых мятежников вместе с Лагвой, который дрожал и отнекивался, говорил, что не хочет быть советником и чтит Вион-Меша, а вздор мятежников не поддерживает и не понимает, откуда взялась идея выдвинуть его на место сатира.
Казнь давних предводителей колоний подарила Вион-Мешу бесову прорву хлопот и суеты. Предстояло выбрать новых предводителей, ввести их в должность, проследить, как они справляются. Казненные руководители были компетентными и преданными – до тех пор, пока не взбунтовались.
Две недели сатир носился в мыле между пятью колониями, проверяя, контролируя, исправляя. При этом обязанности перед богиней никто не отменял. Все это время человеческий маг заботливо интересовался положением дел и предлагал помощь. Вион-Меш огрызался и слал его заботу подальше. А потом вдруг обнаружил, что человек снискал популярность и авторитет в каждой из пяти мятежных колоний, и не только в них. Еще несколько наблюдений помогли сатиру сложить два и два.
Он и впрямь не обладал выдающимся умом, но сумел понять, что не кто иной как человеческий маг приложил руку к мятежу. У него не было четких улик, чтобы предъявить богине и обвинить человека. Да этот поступок и не был преступлением в глазах Иртел. Она не стала бы разбираться, а скорее, покарала бы самого Вион-Меша, за то что осмелился тревожить Владычицу пустяками. Управление колониями теплокровных лежало на нем, богиня не вмешивалась. Ей нужно было лишь подчинение и исполнение Ее воли.
Вион-Меш понял, что маг с легкостью может спровоцировать еще пару мятежей. А человек тем временем тонко намекал сатиру, что им выгоднее быть союзниками, чем противниками. Оставить соперничество для госпожи, чтобы ублажать Ее склоками и раздорами. После ряда хитростей и уловок человека Вион-Меш понял – полезнее играть заодно
