Должно ко мне вначале поступить. Я должен ещё рассмотреть и подписать сам и ещё у двух-трёх членов комбинатовской комиссии. И уж после этого протокол ляжет на стол генерального.
– Хорошо. Утром я занесу к вам, – сказал Ананьин.
– Ну что же, до свидания, – Чумейко приложил руку к виску, по-военному. Повернулся и вышел.
– Вот история – сумбур какой-то, – проговорил Авдеев.
– Не было бы сумбура, если бы он не шарился по Москве, – сказал Плюшевый.
– Он что, по злачным местам там шарился? Ты немного-то понимай ситуацию.
– Я тоже сейчас могу, черт знает, что нагородить, чтобы выкрутиться. И дядюшку и тётушку приплету. Нашёл, поди, собутыльников, да вовремя его перехватили.
– Ну, даже и так, – вступил в разговор Ананьин, – раз трезвый, не зачем было человека задерживать и на производство сообщать.
– Ничего, это полезно. Для профилактики.
– Кому полезно? У человека, из-за этой записки, могут быть уйма неприятностей. Год уже ютятся в однокомнатной вчетвером. Детям негде уроки делать. А кухня – клетушка для куриц.
– Вот-вот, пусть теперь и подумает: стоит писать всякие там фельетончики на руководство, или нет? Там, где живут, не пакостят. И не шарашаться по питейным углам.
– По-моему, мои ребята не зря тебя Плюшевым прозвал, Виктор Васильевич, – усмехнулся механик. На Плюшевого покосились и Дончак с Авдеевым. – Ты как будто бы с Луны свалился, где ходил по ковровым дорожкам. Жизни нашей не знаешь что ли? Сам-то хорошо рассчитал свои шаги, нигде не споткнёшься?
– А на счёт фельетона, Виктор Васильевич, тут ты не прав. Нужен он был, нужен, – поддержал механика старший мастер. И поднялся. – Без него ещё десять лет жили бы с шоколадной водой. А он, Гена, себе во вред, а людям на пользу, сделал доброе дело. Тебе на пользу.
Прошёл к двери и попрощался:
– Ну, ладно, я пошёл. Ещё в ночь сегодня, отдохнуть надо… Пока.
– Счастливо, – ответил Ананьин.
Дончак кивнул, разбирая бумаги у себя на столе.
Плюшевый тоже засуетился. Поднялся со стула, передвинул его с места на место, стряхнул с рабочей куртки не весть что, застегнул её на три пуговички и вновь две расстегнул. За ним присутствующие не наблюдали, но чувствовали неловкость от его присутствия.
– Во втором цехе, за «Аквариумом», в электрощитовой какое-то рыле громко зуммерит, посмотри сам или Волковичеву передай. Операторы жалуются. Говорят, головы уже болят, – сказал Дончак. – Кажется, тебе уже об этом я говорил?
– Ладно, хорошо, – согласился энергетик. – Тут с подстанцией занимались, некогда было. Я пошёл, – и вышел за двери.
Когда шаги за энергетиком стихли, и на первом этаже захлопнулась входная дверь, Дончак облегчённо вздохнул.
Ананьин проговорил:
– Скользкий мужичёк. Тёпленький.
Начальник цеха промолчал.
