алкогольных напитков товарищем Крючковым за время поездки и нахождения в столице не подтвердился, комиссия цеха «Муки» ходатайствует перед администрацией Комбината не применять к нему административных мер и мер морального и материального воздействия.
Четвёртое. Выслать в московское районное отделение милиции протокол антиалкогольной комиссии цеха, скрепленный печатями антиалкогольной комиссии Комбината и администрацией предприятия.
И пятое, – добавил уже в шутку, – прекратить бессмысленные дебаты по данному вопросу и расходиться по своим объектам или по домам.
Крючков облегчённо вздохнул. Встречался он не раз с Валентином Николаевичем, видел, когда тот был непреклонен к нарушителям общественного порядка, а когда снисходительным. Видимо, поверил. А это уже немало.
После заседания, когда рабочие покинули зал, Валентин Николаевич присел рядом с Геннадием.
– Ну как настроение, алкоголик?
– Да как сказать… тут по неволи запьешь.
– Ты это мне брось. Вон, как за тебя люди вступились. Хлопотушкин уже к директору за тебя ходил.
Крючков вскинул на него глаза, удивился.
– А он-то откуда узнал?
– У нас сарафанное радио хорошо работает. И до «керамики» донеслось. На радостях Подгузин ему звонил, поздравил его с таким воспитанником.
– Успел.
– Так служба обязывает.
– И что Родион Александрович?
– Не знаю пока. Но, кажется, репрессивных мер не предполагается. А тут – этот протокол из цеха. Директор не без понятия. Виноват – накажет. Нет – ещё и сам слово в защиту скажет. Правда, подсолил ты ему немного, – усмехнулся. – Но ведь по делу. Словом, работай дальше в антиалкогольном направлении, ты мне подходишь. А остальное – переживётся, забудется.
– Дай-то Бог.
– Как твои алкаши, которых ты разбирал на комиссиях?
Крючков пожал плечами.
– Да не обижаются вроде. Если за дело, то… Теперь надо мной смеются.
– Посмеются, конечно. Но не принимай близко к сердцу.
– Да это не страшно. Сам люблю посмеяться. Беспокоит Татарков.
– Ну, я думаю, ничего, обойдётся. Когда фактов нет, хотя дури у него хватает, не пойдёт он на обострение. И я ему доложу, как тебя здесь чистили, да огребали. Да и тебя он, кажется, зауважал. Так что – пронесёт.
– Ага. Уважал барин батрака, и намял ему бока. Не потому что тот худо служил, а за то, что поклоны не отбил.
– Хорошая притча. Но мы не в барское время живём.
– Вы думаете?
Чумейко посмотрел на Геннадия пристально и проговорил:
– Ты вот что, сильно-то язычком не трепи. Хоть со мной и можно, но не советую со всяким разглагольствовать в таком тоне.
– Так времена тридцатых прошли.
– Это ещё неизвестно, какие настанут. Андропов умер, сейчас
