стола свои дородные телеса директриса. – Надеюсь, что вы осознанно и надолго влились в наш небольшой, но дружный коллектив. Село у нас старинное, большое. Ребятни хватает. Плюс из четырёх близлежащих деревень к нам поступает контингент старшеклассников. Поэтому ваша учебная нагрузка будет полной – с пятого по десятый класс. К тому же возлагаю на вас классное руководство в девятом «А». В прошедшем учебном году русский и литературу вела Маргарита Викторовна, она же осуществляла и классное руководство в девятом. Увы… – Директорша всем корпусом повернулась к окну и сурово дёрнула двойным подбородком на сереющую в отдалении блочную двухэтажку. – Маргарита Викторовна, к сожалению, задержалась у нас ненадолго. Муж из этих военных… – Валентина Ивановна не отводила взгляд от возвышающейся над деревенскими крышами блочной двухэтажки. – Дорогу здесь строят. Шоссе союзного значения, – пояснила директорша, не поворачивая головы. – А у военных – известное дело: сегодня здесь, а завтра – куда пошлют. Мужа перевели, и мы учителя потеряли… Впрочем, так и так потеряли бы года на полтора-два…
«А, ну да, – вспомнилось Шишкину-младшему, – ослепительная миледи Ангорская из облоно упоминала про уход словесника в декрет…»
– А ваше семейное положение?
– Свободен. В смысле, холост, – стушевался неизвестно почему Саша.
Теперь директорша с грацией главной башни линкора развернулась к молодому учителю и продолжительным взглядом обмерила его с головы до ног, отчего Шишкин испытал уже знакомый ему дискомфорт – как при греческом напоре по месту постоянного жительства.
– Ничего, – как-то нараспев проговорила Валентина Ивановна и сложила губы, отрезанные от толстых щёк глубокими складками, в подобие улыбки. В сочетании с суровым взглядом из-под тяжёлых век улыбка произвела на Сашу самое зловещее впечатление. «Крови попьёт, – подумал он. – Салтычиха… Однако это «оживленье при сообщеньи о семейном положеньи»… Неужто тоже дочурка заневестилась?.. Да что же это за сказка про Колобка! Я от матушки ушёл, я от девушек ушёл, я от Машеньки ушел… Или вот это как раз Русалка на ветвях сидит или Царевна в темнице-светлице?..»
Молодой человек взбодрился. Но не в предвкушении встречи с Русалкой или Царевной. Коли есть тут такая – никуда она не денется. А из огня да в полымя… Пока, пардон, увольте! Отдышимся, оглядимся.
В текущий момент Шишкин-младший был уверен в твердости своих намерений грудью лечь в борьбе за только что обретенную свободу, в которую его из города привезла папашина «персоналка». И верилось в безбрежность и бесконечность этой личной, только им, Шишкиным-младшим, управляемой свободы. Ах, если бы молодость знала…
Да уж… При изучении общественных дисциплин в отгремевшее студенческое четырехлетие, филологу Шишкину следовало не столь легковесно относиться к непрофильным предметам, например к той же истории. Тогда он смог бы извлечь для себя массу поучительного из мирового опыта. Например, из причин
