Хатор, сидя за своим ткацким станком. Это было так прекрасно, что приводило в благоговейный трепет, и он на мгновение забыл о стражах, охраняющих врата, о том, как он будет мимо них прорываться, забыл вообще обо всем на свете и только слушал, как ее чистый, хрустальный голос поет на его родном языке – языке ахейцев.
Из нитей золотых и алых
Сотките повесть о Елене аргивянке,
О войнах, что из-за нее велись,
О всех ее любивших и из-за нее погибших.
О пламенных устах, даривших поцелуи
В награду прославленным героям,
О золотых кудрях,
Не поседевших за столько зим,
О красоте, что властвует над миром —
И в рабстве у него сама.
О битвах кораблей и колесниц,
Что гибли сотнями, о реках крови,
Что лилась за обладанье красотой,
Мерцающей над миром, как звезда.
О древних стенах Илиона,
Павшего под натиском врагов,
О пламени пожаров, скрывшем небеса,
О криках умирающих в мученьях…
Как злобно покарали боги Елену аргивянку:
Любима страстно всеми мужчинами на свете,
Любить я не умею.
Голос умолк, и мысли Скитальца вернулись к стражам святилища, с которыми ему предстояло сразиться. Он приготовился к встрече с невидимым врагом, но песня зазвучала снова, и столько в ней было колдовской нежности, что он невольно замер и стал ждать, когда Хатор кончит петь. В дивном голосе зазвучала радость, словно после нескончаемо долгой, тоскливой зимней ночи на востоке поднялась колесница рассвета.
Что случилось с сердцем моим?
В нем жажда любви трепещет!
Неведомое мне доселе чувство,
Оно проснулось вдруг, как брошенный ребенок,
Голодный, одинокий и несчастный.
Проснулось сердце и заплакало, тоскуя;
В нем всплыло смутное воспоминанье
О счастье, о любви, что некогда пылала.
Воспоминанье или сон?
Другая жизнь, другое время, страна под небом золотым…
Война, убийство, смерть неведомы там были.
Безмерным счастьем наслаждались мы,
И боги позавидовали нам,
Своею ненавистью нас разделили,
Зловещая змея вползла меж нами
По их веленью и обвила нас кольцами Судьбы.
«Отныне и вовек вам суждено искать друг друга,
Таков наш приговор, искать, но находить
Лишь тень любимых; мечтать о счастье,
Что дарили вы друг другу,
Но счастье и мечты останутся лишь сном».
Смолкли последние звуки, но, сжимая в руке меч и закрывая грудь своим широким щитом, Скиталец вспомнил сон царицы Мериамун, который пересказал ему жрец Реи. В этом сне двое любящих совершили грех, и вместо двух их стало трое, они были обречены из жизни в жизнь, умирая и вновь возрождаясь, искать друг друга. Ему подумалось, что именно об этом и пела Хатор.
Однако сейчас ему было не до снов,
