кроме Скитальца, и тут вдруг толпа заколыхалась, из нее выбежал еще один мужчина. Он был покрыт дорожной пылью, черная всклокоченная борода, черные пронзительные глаза, хищный, как у грифа, нос.
– Стойте! – кричал он. – Подождите! Не запирайте ворота! День и ночь спешил я сюда, бросив свой народ, который ушел в пустыню. День и ночь я мчался, оставив жену, свое стадо, детей, забыв про Землю обетованную, чтобы еще раз взглянуть на несравненную Хатор. Не запирайте же ворота!
– Входи, – сказал жрец, – входи же, пусть умрет еще один из тех неблагодарных, кого страна Кемет вскормила, а они ее ограбили.
Апура вошел, жрец уже хотел задвинуть засов, но в последний миг в ворота шагнул Скиталец, и его золотые доспехи звякнули, задев бронзовые прутья.
– Неужели, могущественный господин, ты в самом деле ищешь встречи со смертью? – спросил жрец, хорошо его запомнивший.
– Да, я войду, но может быть, и не для встречи со смертью, – ответил Скиталец.
Он вошел, и бронзовые ворота закрылись за ним. Подошли два жреца, чтобы завязать ему глаза, но он отказался.
– Не надо, я пришел сюда увидеть всё от начала до конца.
– Иди же, безумец, иди и смотри! Умрешь, как и все!
Жрецы отвели всех на середину двора, откуда была видна площадка пилона. Они завязали глаза и себе и распростерлись на земле. И во дворе храма, и снаружи воцарилась тишина, все ждали появления Хатор. Скиталец посмотрел сквозь бронзовую решетку на толпу, оставшуюся на площади. Люди стояли молча, даже женщины перестали плакать, все замерли, устремив взгляд вверх. Он посмотрел на мужчин, стоящих рядом с ним. Все они подняли головы, и хотя на их лицах были повязки, они, казалось, видят всё сквозь ткань. Слепой тоже смотрел на крышу пилона, его бледные губы беззвучно шевелились. Тень у основания пилона была уже совсем маленькая, она всё уменьшалась и уменьшалась по мере приближения солнца к зениту, вот осталась совсем тоненькая полоска, но и она исчезла – красный диск солнца встал в синем небе прямо над крышей пилона. И в этот миг издалека до всех донеслось тихое чарующее пение, и при первых же звуках из уст толпы вырвался вздох. Те, кто стоял рядом со Скитальцем, тоже вздохнули, их губы и пальцы судорожно зашевелились, вздохнул и Скиталец, сам не зная почему.
Чарующее пение приближалось, чудный голос звучал всё ближе, и наконец те, кто стоял за воротами на пригорке, увидели ее. И над толпой пронесся глухой рев, люди обезумели. Мужчины бросились к бронзовым воротам и высокой стене ограды, стали исступленно бить по ним кулаками, биться головой, лезли друг другу на плечи, грызли решетку зубами и кричали, чтобы их впустили, а женщины, обхватив их руками, проклинали колдунью, чья красота превращает мужчин в безумцев.
Наконец Скиталец тоже поднял голову и увидел на площадке пилона, у края, женщину. При ее появлении все снова смолкли. Она была высока и стройна, в белом облегающем одеянии, на ее груди сверкал кроваво-красный рубин в форме звезды, с него
