пушистые волосы Вали Степановой вцепилась зелёная колючка. У Лиды Зориной через всю коленку тянулась красная полоса. У многих девочек от крапивы распухли руки, но никто не жаловался. Одна Синицына тихо ворчала, попадая то в крапивное место, то на острый сучок. Её никто не слушал.
Васёк, раскрасневшись от напряжения, старался не снижать строгого командирского тона, чтобы не уронить дисциплину. Сам он, так же как и все ребята, уже чувствовал тревогу. Всем казалось, что прошло уже много времени и другие отряды давно опередили их. Шли молча. Вдруг Синицына нагнулась над муравьиной кучей и, выхватив оттуда три палки, подняла их вверх.
– Стрела, честное слово, стрела! – торжествующе крикнула она. – Вот так лежала!
– Положи! Положи! – в ужасе закричали ребята.
– Трубачёв, она подняла!
– Она спутала направление!
Синицына испуганными, круглыми глазами смотрела на подходившего Васька. Он вырвал у неё из рук палки и наклонился над муравейником. Там остался глубоко вдавленный след, обозначавший стрелу. Васёк выпрямился:
– Указатель найден!.. Синицына, становись в задние ряды!
У ребят отлегло от сердца.
Пристыженная, Нюра Синицына пошла в задний ряд.
Дальше стрелы стали попадаться чаще. Глаза, привыкшие нащупывать их, не пропускали ничего.
Васёк шёл впереди. Найдя стрелу, он молча показывал на неё рукой и торопился дальше.
– Давайте бегом! Нас же много – авось не пропустим, – предлагали некоторые ребята.
– На «авось» нельзя! – доказывала Лида Зорина.
– Мы и так быстро идём! – утешал Саша Булгаков.
Всё шло благополучно. Последняя стрела, вырезанная на дереве перочинным ножиком, вдруг указала направление в такую чащу, где колючие кусты шиповника, сухие ветки и торчащие во все стороны сучья бурелома совершенно загораживали дорогу. Впереди виднелся овраг. Может, не сюда?
– Трубачёв, верно мы идём? – заволновались ребята.
– Всё в порядке. Вперёд! – скомандовал Трубачёв, медленно пробираясь через чащу и защищая рукой лицо от колючих веток.
Ребята беспрекословно двинулись за ним. Овраг был крутой. На дне бежала лесная речушка, неширокая, но быстрая. В тёмной воде не было видно дна.
– Брр… Тут глубоко, – неуверенно сказал кто-то.
– Смеряйте глубину! – зашептали девочки. Коля Одинцов вытащил из хвороста длинную палку, наклонился и стал мерить глубину. Палка, не достигнув дна, вырвалась у него из рук и уплыла по течению. Он поднялся, обескураженный.
Валя Степанова заглянула в тёмную воду и сняла тапочки.
– Надо так надо, – тихо сказала она, ожидая приказа.
– Обследовать берег! – сказал Трубачёв и, пройдя несколько шагов, вытащил из земли белую, свежевыструганную галочку. Это была стрела, воткнутая в землю.
– Направление в землю, – недоумевающе сказал кто-то за плечом Васька.
– Трубачёв, куда
