брата земляничным мороженым, а Каролину – чашкой чая. Высвободив незаметно ноги из ботинок, она призналась, что весь день до смерти хотела пить. Стефен проводил их до станции метрополитена на Бейкер-стрит, а сам сел в автобус № 23, направлявшийся в восточную часть Лондона.
Трясясь в автобусе, Стефен испытывал облегчение оттого, что вокруг него снова простой люд, разместившийся без претензий на жестких сиденьях, и в то же время им владело глубочайшее уныние. Каким физическим и умственно неполноценным, каким отличным от других казался он себе все время, пока они расхаживали вокруг крикетной площадки, встречали знакомых и обменивались с ними приветствиями, завтракали под тентом Гвардейского клуба! «Странный тип», – казалось, читал он в равнодушных взглядах, какими окидывали его приятели Джофри, обсуждая новую музыкальную комедию, охоту в Западном Сассексе и последнее увлечение кембриджской командой. В таком настроении Стефен прибыл в Дом благодати. В холле, где все еще пахло вареным мясом и капустой, которые подавались ко второму завтраку, он столкнулся с Лофтусом, направляющимся к выходу, и поздоровался. Викарий едва кивнул в ответ и скромно проскользнул мимо, но во взгляде элегантного молодого человека Стефен заметил такое ликование и злорадство, что невольно остановился:
– В чем дело, Лофтус?
Тот уже был в дверях и, обернувшись, посмотрел на Стефена через плечо с еле уловимой елейной улыбочкой.
– Как будто вы не знаете!
– Конечно не знаю. Что случилось?
– Да ничего особенного, очевидно. Если не считать того, что крошка Дилл, кажется, немного набедокурила.
«На что он намекает?» – подумал Стефен. Но тут же выбросил эту мысль из головы и, посмотрев, нет ли для него писем, пошел к себе наверх. А там на жестком стуле, стоявшем посреди комнаты, в своем парадном платье, соломенной шляпке с узенькой ленточкой и в белых нитяных перчатках сидела Дженни.
При его появлении она тотчас, но без особой торопливости поднялась и в ответ на его изумленный взгляд, ибо она обычно не появлялась в Доме по субботам, сказала:
– Вы уж извините меня за вольность, сэр. Но очень нужно мне было вас видеть. А больше мне вроде бы и негде ждать вас.
– Ничего, ничего, – неуверенно заметил Стефен. – Садись же. Вот так. В чем дело?
Он направился к камину, а она снова присела на краешек стула, церемонно сложив на коленях руки в перчатках.
– Видите ли, сэр, я сегодня ухожу отсюда. Получилось это, прямо сказать, нежданно-негаданно. А вы были так добры ко мне, что как же я уйду и не попрощаюсь с вами.
– Мне очень жаль, Дженни. Я не думал, что ты так скоро покинешь нас.
– Да и я тоже не думала, сэр. Только, видите ли, они все узнали.
– Узнали? – ничего не понимая, переспросил он.
– Да, сэр. – Она деловито кивнула и откровенно, без всякого смущения пояснила: – Я сама во всем виновата, надо же быть такой дурочкой: пришла вчера без корсета. Я ведь
