Правда, Дэви?
– Мне будет очень неприятно, леди Броутон, если из-за этого Стефену придется туда вернуться.
– Совершенно справедливо. Видишь, Стефен, как мы все рады, что ты снова дома. В доказательство я напою тебя чаем с сассекским тортом. Помнишь, как ты любил его, когда тебе было столько лет, сколько сейчас Дэви?
– Конечно помню. Я и сейчас его обожаю. И Дэви тоже.
Леди Броутон улыбнулась и продолжала любезно беседовать с ними о разных пустяках. Однако, слушая ее, Стефен почувствовал, что перед ним уже не та леди Броутон, какую он знал раньше. Ему всегда нравилась эта низенькая, румяная, отнюдь не утонченная женщина, от которой так и веяло энергией, добропорядочностью и глубоким здравым смыслом. Тем неприятнее было ему сейчас видеть ее такой вялой, страдающей одышкой, с багровыми пятнами румянца на и без того ярких щеках.
– Клэр скоро придет, – сообщила она. – Я уверена, что она хочет появиться перед тобой в широкополой шляпе и с корзиной роз – совсем как на картине Гейнсборо.
Не успела леди Броутон промолвить это, как вошла Клэр, но не из сада и без цветов; шляпы на ней тоже не было, и выглядела она в своем полотняном платье с квадратным вырезом, красновато-коричневом – под стать золотисто-рыжим волосам, – не как девушка, сошедшая с картины Гейнсборо, а скорее как модель Берн-Джонса. Хотя Стефен, конечно, об этом уже не помнил, но однажды он сказал ей, что этот теплый цвет – излюбленный тон прерафаэлитов – очень ей к лицу.
Держалась она с поразительным самообладанием. Никто бы в жизни не догадался, как сильно билось у нее сердце, как давно ждала она этой минуты.
– Клэр! – Стефен шагнул к ней.
– Как приятно видеть вас здесь! – Она улыбнулась. – И тебя тоже, Дэви. – Она от души надеялась, что легкий румянец, вдруг прихлынувший к ее щекам, пройдет незамеченным. Вновь увидеть Стефена, почувствовать пожатие его руки оказалось испытанием более серьезным, чем она предполагала.
Тем временем подали чай – не какое-нибудь скромное угощение с сухим печеньем и тоненькими кусочками хлеба, намазанного маслом, а настоящее солидное питание для проголодавшихся школьников: передвижной столик красного дерева был уставлен тарелками с вареными яйцами, пышками, сэндвичами и тортом с земляникой и сбитыми сассекскими сливками.
– Мы решили, что вы, наверное, проголодаетесь после рыбной ловли, – заметила Клэр, глядя на Дэви.
– Мы и в самом деле проголодались, – радостно признался он. – Мы лишь слегка позавтракали. – Он взял из рук Клэр чашку и любезно, хотя и не без труда, отнес ее леди Броутон, а потом уже сел сам.
– Спасибо, Дэви. – Желая развеять легкую принужденность, возникшую между молодыми людьми, леди Броутон лукаво спросила: – А тебе не кажется, Клэр, что Стефен стал совсем парижанином?
– Пожалуй, он немножко похудел. – Какой идиотский ответ. Но он приехал, и это сознание было столь сладостным и волнующим,
