своего – чужой. Почти такой же внешне, но не имеющий ничего общего с нами в своем содержимом. Что делать теперь с ним? С этим чужим счастьем?
И вот мы пытаемся все исправить, бежать назад к прошлому еще быстрее, но словно инерция нашего до этого момента безостановочного движения не дает нам вдруг поменять направление с точностью на противоположное, и вместо счастливого возвращения – все новые и новые, незнакомые миры. Мы знаем, что нам нужно, но не можем вернуться.
Придумав сам все эти миры, законы, и испытав тогда от своих открытий настоящее удовольствие и счастье, как бы я теперь хотел, чтобы все это оказалось лишь юношеской идеализацией, пусть бесконечно прекрасной и полной романтики, но все же сотканной из ошибок, наивности и незнания. Чтобы вся эта история в итоге спуталась в обычное последовательное повествование, чуть лучше многих, хуже остальных, пусть. Но жизнь идет, и книга постепенно появляется на свет, и только все дальше мои миры расходятся один от другого, все очевиднее и неповторимее становятся они. И как бы я хотел теперь отменить хотя бы последнее правило – неповторимость, но что я ни делал для этого, как ни пытался вернуться, все лишь доказывало его верность. Оно верно и сейчас, когда я пишу эту книгу, я уже знаю это наверняка и нуждаюсь в его опровержении как никогда раньше. Сидя рядом с другим морем, раскидывая руками другой песок, в очередной раз промахнувшись.
Но тогда, в начале моего пути мне было не до этого. Математика открытых мною закономерностей, беспощадная математическая красота жизни так привлекали меня. Надо было быть осторожнее, тише, но меня несло в новые миры, опьяненного их свежестью. Не до возвращения было, лишь новых миров я жаждал. И вся борьба с этими выдуманными законами, в будущем проявившими свою силу и неистовость, была еще впереди. Пока же они не трогали меня и демонстрировали лишь свои положительные качества, упорядочивая время, обнажая его структуру, даря мне все новые и новые открытия. Они не требовали меня подчиниться им, ничего не требовали от меня, лишь одаривали меня все новыми и новыми мирами, драгоценностями, счастьем, открытиями и откровениями.
Так, благодаря им, я обнаружил малые миры моей жизни, вдруг выделившиеся, вычисленные, обретшие жизнь в моем прошлом. Целые скопления их, словно звезды южного неба, словно бриллиантовая россыпь вокруг изящной шеи заморской принцессы. Почти невидимые для глаз, но вместе с большими мирами составляющие космическую систему моей жизни. Какой богатой оказалась она, сложной. Все новые и новые миры. Оказалось, что некоторые из них могут длиться лишь мгновения, случайным прикосновением красоты рождаемые и успевающие отдать нам всю свою любовь, прожить за это время целую жизнь.
И вдруг, попав в один из таких миров, мы перестаем быть теми, кем привыкли быть, и наш голос звучит строже ли, мягче – не так, и наши глаза светятся их блеском, и мы уже не обычные люди, мы ощущаем их красоту и сами становимся ее частью. Преображение, которое не успевает
