совсем. Как бы я хотел спуститься к ней, в тишину. Вернуться в благодать спокойной долины. И как мне было страшно – дрожали руки от холода или от ужаса. Вой ветра и крик птиц, отчаявшихся подняться еще выше, и шум леса, и страх – все это парализовало меня. И все заглушающая музыка, и непонятные слова и речи, и звон стаканов. Отвлечься, отвлечься, быть с ними заодно, спастись.
– Как я рад видеть тебя, все-таки ничего не изменилось, ничего не меняется, – громко провозглашает мой сосед. Ничего, только даже камень подвластен времени.
– Еще по сто! – в сторону кричу я, избегая ответа, – девушка, еще по сто!
Как же спуститься? Как спуститься вниз? Никак, никак: броситься с обрыва? Я не знаю другого пути. Нет никакого пути, нет. Буду здесь.
Мягкий свет постепенно перемешался с клубами табачного дыма, с шумом разговоров, с завывающей музыкой, с горьким вкусом виски. Женские лица расплылись, словно художник, рисовавший их, разочаровавшись, решил все-таки исправить очевидные ошибки и размыл все краски, подарив им будущее и ключ от нашего воображения. Я знаю, что ничего у него не получится, и то, что он опять нарисует к утру вместо этих красочных, взволновавших фантазию разводов, будет бездарно, но какой пьянящий коктейль: обжигающий лед смысла и тревог тает в нем, теряя свои четкие очертания.
– Как тебя зовут красавица? Ты не скучаешь? Присаживайся к нам.
– Девушка! Два по сто и… Что ты будешь? Вино?
ОНИ ворвались, когда я уже совсем не был готов к НИМ, я даже забыл о НИХ и уже не мог сопротивляться. Перевернув весь мой мир, обрушив вниз, разбив бокалы и графин об пол, ОНИ просто смели все со стола, перемешав цвета, крики, голоса, жаля меня своими зубами. Мое сознание, словно стекло, разбилось блестящими звонкими брызгами осколков о какой-то выступающий угол, обо что-то твердое и беспощадное, и разлетелось по полу, все перемешалось, режа мне щеки, кожу. Боль и стыд пронзили меня. Зачем все это?
Я помню дорожные огни, я куда-то мчался, пытаясь уехать, сбежать от НИХ, от себя, вырвавшись на мгновение и почти оторвавшись от погони. Но ОНИ загоняли меня назад, и это был проклятый круг, и то же самое место – я зачем-то вернулся. Въехав прямо в сугроб у бара, оставил машину открытой, поцарапав дверь. И все продолжалось, все снова, но они уже не отпускали меня, вцепились, схватили и поволокли куда-то. Боль и снег, ОНИ ухватили меня и с силой рвали на части, не отпуская, кто-то держал меня, чьи-то руки, пытаясь спасти, но ОНИ не уходили, долго-долго не оставляли в покое. Неужели на этот раз ОНИ решили довести дело до конца? Неужели все? Неужели не отпустят? Огромные звезды были безучастны. Само время было безучастно. Я поднимался, но ОНИ, навалившись со всей силы, возвращали меня на землю, роняли и опять с болью вцеплялись в меня, выворачивая наизнанку.
Я так себе это представляю: первым ушли ОНИ, потом звезды начали расходиться по одной, грустно мерцая, словно пожимая плечами, потом пошло время и Я еще долго лежал и ОНА, та, чьи руки пытались меня спасти, оставалась
