в каменном соборе монастыря: молебен по случаю провозглашения Смоленского воззвания генерала Власова, когда ощущался особый подъем среди молящихся, невозможное казалось возможным, и виделась Россия, сбросившая с себя советские оковы; и второе – на Страстной неделе – Чин омовения ног Апостолов: в темном каменном сыром соборе владыка Сергий, преклоня колени, умывал ноги двенадцати священникам.
По поводу того, что экзарх остался в Латвии во время немцев, ходило много кривотолков. Но ведь долгом архипастыря было оставаться со своей паствой.
Александр Гаврилин справедливо пишет, что несомненными заслугами Экзаршего управления были: окормление советских военнопленных летом – осенью 1941 года (в конце 1941 года немецкая администрация запретила богослужения в лагерях для военнопленных); работа Псковской православной миссии в 1941–1944 годах (разрешение на посылку миссии было получено в августе 1941 года; до возвращения советских войск миссия открыла в северо-западных областях около 400 церквей); организация духовной и материальной помощи российским беженцам на территории Прибалтики в 1943–1944 годах.
Впервые немецких солдат мы увидели, когда они привезли под конвоем русских военнопленных в монастырь на «земляные работы». Устроено это было с тем, чтобы пленных накормить. В то время хлеб выдавался по буханке на человека, все бросились покупать хлеб. Впервые и меня направили в пекарню через улицу от монастырской ограды. Я почувствовала себя взрослой. Контраст между немцами и изможденными, в лохмотьях, пленными был разителен.
В августе 1941 года первая группа русских священников из Латвии отправилась в Псков. Галя вспоминает: «Основавший Псковскую миссию экзарх Сергий говорил: “Я посылаю самых лучших”. Одним из них был мой отец. Накануне служили литургию в Рижском кафедральном соборе, вечером – напутственный молебен у нас в монастыре. Я хорошо помню этот вечер. Мне семь лет. Уезжает мой любимый папа. Слезы душат, чтобы не разрыдаться вслух, выбегаю из храма. По дороге идет монашка, увидев меня, говорит: “Галя, что с тобой?”. Я шепчу: “Шнурок развязался”, наклоняюсь, делаю вид, что завязываю, вытираю глаза и бегу домой».
О Псковской православной миссии протоиерей А. Ионов в «Записках миссионера» пишет:
«Необходимость в Псковской миссии была осознана митрополитом Сергием сразу же, как только стали поступать первые просьбы из Пскова и других городов о присылке священнослужителей в эти места… Немецкие власти долго не соглашались на организацию Псковской миссии; в конце концов, они дали согласие на поездку группы православных священников Прибалтики в “страну за чертополохом”. Митрополит Сергий предписал ряду священников, тем, кто помоложе, отправиться в Псков. О личном согласии никто не справлялся. Все делалось в рамках церковной дисциплины, церковного послушания. К чести нашего духовенства, никто не отказался от участия в Миссии.
Мы прибыли в Псков к вечеру 18-го августа 1941 года, в канун
