людьми – сердитый,
А к хорошим – совсем не строгий.
Без процентов даёт кредиты,
Не велит повышать налоги.
Он внимателен к каждой твари,
Пролезает в любую щёлку.
– Кто в подарок просил Феррари?
Наряжай поскорее ёлку!
Я, признаться, в него не верил.
Он нахохлился, точно кочет,
Ровно в полночь прошёл сквозь двери
И спросил: «Ну!!! Чего ты хочешь!?»
– Мне бы – тонны четыре денег,
Я согласен на самовывоз!
Не подумай, что я бездельник,
Я одёжек нашью на вырост!
Клад монет золотых и медных
Раздарю, разделю на части.
Малышам и зверушкам бедным
Обеспечу приют и счастье.
Он достал из кармана тару
С самой горькой и самой белой.
Мы махнули её на пару:
– Ну, а лично тебе что сделать?
– Я хочу быть пушистой вербой,
Чтобы руки ласкать любимой!
Я хочу быть собакой верной,
Охраняющей сны незримо.
Чтоб у ног её ночью зябкой
Завывание вьюги слушать.
Подносить меховые тапки,
Нос облизывать ей и уши.
Дай хотя бы наряд кошачий,
Проберусь огородом-садом,
Потому что никак иначе
Не получится быть с ней рядом.
Свидание
Я в белом и чёрном
Согласно погоде.
Я в грустно-прискорбном,
А вы мне – по морде!
Посланника грусти
Ободрите словом!
Явлюсь я, допустим,
В пурпурно-лиловом,
С кривой распальцовкой,
В крутом экипаже,
И буду неловко,
Комически важен…
Лиловое тело
Покажется глупым.
Ведь осень надела
Меха и тулупы.
И скажут: «Невежды,
Момент упустили!
Не носят одежды
В классическом стиле…»
Но дама сердилась
В порывах рефлекса.
Любовь – не сложилась,
Достаточно секса.
Под дождём
Стелется горизонт,
Мы по нему идём.
Плачет промокший зонт,
Горбится под дождём.
Робко пугаясь тьмы,
Город притих и всё ж…
Тайно следит, а мы
Падаем в сладкий дождь.
Город – смущённо-мил,
Не понимает: «Как?
Где прохудился мир,
Словно пустой башмак?»
Спрятав под листья дрожь,
