а стал допытываться, имелись ли у Ван Чанчи враги среди рабочих, занимал ли он у кого-то деньги, уводил ли у кого-нибудь подружку? Задавая эти вопросы, полицейские стали коситься на Хэ Сяовэнь. Они поинтересовались у нее, откуда она взялась, был ли у нее до этого парень. Их допрос оказался настолько обстоятельным, что коснулся даже Лю Байтяо, Ван Дуна, Чжан Сяньхуа, Второго дядюшки и даже старшего брата Хэ Сяовэнь, а заодно и его жены. Ван Чанчи показалось, что полицейские намеренно покрывают Хуан Куя, а потому отказался продолжать разговор.
– Если ты откажешься давать показания, дело будет сложно раскрыть, – сказал полицейский.
– Все, что нужно, я уже рассказал, – ответил Ван Чанчи. – Единственное, что осталось, – это только назвать имена преступников.
Тогда полицейский Лу поднялся со своего места, а полицейский Вэй закрыл свой блокнот.
Ван Хуай и Лю Шуанцзюй день-деньской обивали порог полицейского участка, и всякий раз спрашивали, поймали ли преступников. Но их голоса были для полицейских не более, чем привычный уличный шум, а потому не вызывали никакой ответной реакции, хотя бы просто поднятия век, изменения выражения лица или кивка. Подобные вопросы они слышали постоянно, а потому, привыкнув к ним, автоматически их игнорировали. Между тем Ван Хуай и Лю Шуанцзюй не переставали надеяться на решение их дела. Когда полицейские начинали что-то обсуждать за закрытыми дверями, Ван Хуай и Лю Шуанцзюй тотчас задерживали дыхание, обращаясь в слух. Но долетавшие до них из окна обрывки фраз не имели никакого отношения к делу Ван Чанчи. Они так ни разу и не услышали, чтобы полицейские обсуждали их проблему. Как-то посреди рабочего дня Ван Хуай ухватился за штанину полицейского Лу и спросил у того, когда наконец раскроют их дело? Полицейский Лу ответил, что у них пока нет никаких зацепок. Тогда Ван Хуай выбросился из своей коляски на землю и принялся отбивать поклоны. Полицейский Лу спросил: «Неужели это поможет найти преступников?» Но Ван Хуай, не обращая на его слова никакого внимания, продолжал звучно биться лбом об землю, которая, казалось, уже едва переносила боль. Между тем полицейский Лу освободился от цепкой хватки Ван Хуая, сел на свой мопед и уехал. Лю Шуанцзюй потянулась к Ван Хуаю, чтобы погладить его, но тот ее отстранил. Так он и лежал лицом вниз до тех пор, пока кто-нибудь снова не показывался на пороге полицейского участка, и тогда он начинал отбивать поклоны и просить: «Прошу вас, помогите нам!» Лоб Ван Хуая весь покрылся кровавыми ссадинами. Лю Шуанцзюй промокала их бумажным платком, при каждом ее прикосновении лицо Ван Хуая передергивалось.
У Ван Хуая не осталось иного выхода, и тогда он указал своей жердью в самый конец улицы Сяохэцзе. Лю Шуанцзюй прекрасно его поняла и направила коляску к офису Хуан Куя. Хуан Куй оказался на месте, оба его подручных тоже. У одного из них на носу виднелся синяк, который явно указывал на недавний перелом. Ван Хуай пристально посмотрел на Хуан Куя и сказал:
– Даже с одноклассником горазд расправиться, какой же ты жестокий.
Хуан Куй не отозвался, лишь холодно посмотрел на него.
– За что? – спросил
