style="font-size:15px;"> Рука действовала словно сама по себе, плыла в шуршащем вихре, вылавливая мертвецов. Их голоса были слабыми, а речь бессвязной.
Эльга разжимала пальцы, и – пыр-рх! – листья взмывали в воздух, будто стая мелких птах, а потом осыпались дождем.
Тень от беседки поползла в сторону. Вились мошки. Ветер, задувая, холодил лоб и щеки. За перилами, за высоким прямоугольником панно поскрипывали полы, мастер Мару, что-то наговаривая под нос, наносила воск на нижние плитки.
– Уфф!
Эльга выдохнула. У самого дна в мешке пальцы выхватили последнего мертвеца. Он порхнул с ладони коричневой бабочкой, стремящейся с холма вниз. Все, «Симанцы» можно было завязывать.
Повозившись с бечевой, Эльга потащила мешок в беседку, ступая по усеянной листьями траве.
– Мастер Мару.
– Да? – обернулась Унисса.
Воск желтел на ее ладони. И мазок воска застыл на виске.
– Я первый мешок закончила!
– Хорошо. Берись за следующий.
– Да, мастер Мару.
Симанцы к Симанцам. Справа – Кранужан. Слева – Супрыня. А дальше – памятный Кромарь. Много местечек в наделе. За десяток.
До полудня, когда солнце повисло над Эльгиной головой, она успела разобрать еще три мешка, и хотя пальцы сводило, а печать на запястье покалывала кожу, Эльга собой была довольна. Оставшиеся мешки сиротливо жались друг к другу и, наверное, даже побаивались ее уже. Погодите, и до вас дойдет очередь!
– Эльга! – крикнула Унисса.
– Да!
– Передохни.
– Ага.
Эльга, отряхнув ладони, забежала в беседку.
Унисса сидела на лавке перед отодвинутым столом, за ее спиной горела свеча и грелась над ней вода в медной посудине.
Две трети нижних плиток казались светлее остальных.
– Пей молоко, – сказала Унисса, – а то скисает. Как рука?
– Хорошо. Лучше, чем вчера.
Мастер Мару устало кивнула. Но вид у нее был не хмурый, не обеспокоенный, а какой-то умиротворенный.
– А у меня – вот, – с улыбкой показала она ученице сложенные щепотью пальцы. – Думаю, уже и не разлепить.
– Разлепятся! – заявила Эльга.
Она подскочила к столу, осторожно налила молока из кувшина в чашку, взяла лепешку.
Мир за границами беседки тонул в ослепительном солнечном свете, и даже мертвые жухлые листья будто бы светились. На колоннах и резных вставках дрожали жаркие пятна. Горячий воздух лип к лопаткам и шее.
– Жарко, – сказала Унисса.
– У нас и жарче было, – Эльга хлебнула молока. – Прошлым летом два дня у нас даже козы не доились!
Мастер Мару фыркнула.
– Такое бывает?
– Я же сама там жила!
– Скучаешь?
Эльга вздохнула.
