что я вчера усвоил уроки сменщика, поэтому не стал заострять на нем внимание:
– Понял, понял. Опреснитель. Все ясно.
Хотя на судах, на которых я до этого был, они все были заглушены, не работали, воды хватало только той, которую набирали в портах в мытьевые и питьевые танки. Меня лелеяла надежда, что и здесь им не будут пользоваться, ведь переходы должны были быть не больше четырех суток.
Ну, а дальше Саша начал объяснять мне системы трубопроводов. Пресной и забортной воды, топливной и масляной….
Мы зашли в небольшое помещение, в котором было намного тише, чем в основном машинном отделении, и Саша со смехом произнес:
– А так как ты у нас начальник говна, воды и пара, то вот тебе этот говняный насос. Это фекальная цистерна и вот тут ты уже сам все должен разведать, – развел он руками, -Потому что я тут ничего не знаю, и в такие дела лезть не буду. Потому что запах я этот не переношу.
В помещении и в самом деле стоял какой-то удушающий «аромат».
В общем, до вечера я не выходил из машинного отделения. Все рисовал и записывал в тетрадь.
Вахтенные мотористы менялись, а я все ходил и осматривал, периодически донимая их вопросами.
Когда я поднялся на обед, то мне очень не хотелось переодеваться, и я попросил буфетчицу:
– Зина, можешь ты мне накрыть тут, в столовой команды? – потом показал на свою робу и добавил, – Потому что переодеваться мне неохота.
Во время практик я видел, как механики обедали и ужинали, не переодеваясь в столовой команды.
Зинка с иронией посмотрела не меня:
– Что, не хочешь попадаться деду на глаза?
На ее слова я пожал плечами, но она, улыбаясь, продолжала:
– А все равно придется. Никуда ты от этого не денешься.
Но постелила газетку на стул в столовой команды:
– Садись сюда, – указала она мне на стул.
Потом принесла тарелку, вилку с ложкой и поставила предо мной керамическую супницу.
Я набрал себе борща и с аппетитом поел.
После обеда можно было, и отдохнуть часок, но мне не терпелось продолжить изучение машины, и я вернулся туда.
Для меня такое изучение было, словно наркотик. Чем больше я вникал в сложности машинного отделения, тем мне становилось интереснее и хотелось все больше и больше узнать.
Второй механик несколько раз встречал меня в машинном отделении.
Он каждый раз окидывал меня взглядом и кивал головой:
– Ага! Помощь нужна? – но получив отрицательный ответ, уходил в ЦПУ.
Конечно, он контролировал меня. Наверное, и переживал, чтобы я что-нибудь по незнанию не накрутил или не запустил.
В пять часов вечера был ужин. Но я опять не пошел в кают-компанию, а быстренько, не переодеваясь, перехватил в столовой команды, и вернулся в машину.
До восьми часов вечера ходил по машине и записывал все новое для
