они сидели в их бруклинском доме. Дом был разделен узкой лестницей на две семьи, и соседи не любили шума. Одно из окон смотрело во внутренний двор, где ничего не росло.
– Он не понимает! – Ави бегал по комнате, дергая себя за бороду. – Он понятия не имеет, что это за люди! Он думает, это так легко – встретиться с Роландом! – Ави остановился и поглядел на жену: – Ну почему он ничего не может понять?
Жена прищурилась и внимательно посмотрела на Антона; ей и самой давно хотелось знать: почему? Но она ничего не сказала, решив, вероятно, приберечь вопросы до вторника.
– Он был почти напуган, – рассказывал Антон. – Знаешь, не как он обычно шумит, волнуется, а действительно напуган. Я даже пожалел, что все это затеял.
Антон возвращался к расспросам раз в две недели, после долгих бесед о каббале. Ави расстраивался и начинал волноваться, прося оставить его в покое.
– Уже то, что я занимаюсь каббалой с тобой, неженатым, которому нет тридцати, не то что сорока, уже это очень плохо, – переживал Ави. – А ты еще просишь, чтобы я помог тебе найти Роланда!
Антон не хотел расстраивать Ави: тот и так нервничал из-за всего на свете. Ави был его друг, и Антон перестал спрашивать о Роланде. Он почти о нем забыл, пока однажды утром, когда впускал кошку (она покидала его по ночам в поисках любви), не нашел под своей дверью маленький синий конверт с запиской. Он не мог понять, как конверт туда попал.
Записка была написана от руки, по-русски: “Роланд: в субботу в 12:00 дня. Harry’s Coffee Shop, угол 14-й и 7-й”. Подписи под запиской не было. Но Антон знал этот неровный, прыгающий почерк: помнил с детства, с Москвы.
Так писал его брат.
Антон замолк. Он смотрел по сторонам, вглядываясь в посетителей кафе на 14-й, словно пытался найти тех, кто были в его жизни раньше, а затем перестали быть. Люди вокруг пили, ели, смеялись, безразличные к его поиску, и табачный дым тянулся в сторону их стола из секции для курящих. Дым – как тоска, что должна быть заперта в дальнем, тайном месте души, но расползается, заполняя собой все, – не хотел подчиняться запретам нью-йоркской мэрии. Дым подчинялся законам диффузии и плыл, ширился, мешаясь с запахами еды, шумом разговоров и неловкостью пауз.
Официант наконец подошел и долил в их чашки безвкусный машинный кофе.
Они молчали, пока Антон доедал холодный омлет. Илья смотрел в окно, как полицейские, двое патрульных – женщина-латинос и белый мужчина – арестовывают негра с часами. Негр собирал товар в большую сумку с надписью Samsonite. Он встретил взгляд Ильи через стекло и улыбнулся. Илья обдумал ситуацию и улыбнулся в ответ.
Нью-Йорк 4
Вечеринка, где Илья два года назад встретил Антона, была в старом доме на углу Авеню Б и 8-й Стрит, рядом с Томпкинс Парк. В этом доме когда-то помещался еврейский приют для детей-сирот, и на лестничных площадках еще остались лепные шестиконечные звезды в человеческий
