руками мою шею. Всё это она проделала, не открывая глаз. На губах её по-прежнему играла улыбка, разве что несколько поблёкшая из-за закрытых глаз. Несколько долгих секунд я боролся с собой, пытаясь взять себя в руки. Хотел обладать новым экзотичным клинком? Ну-ну. Она живая, Вереск! Живая и настоящая. Нежная и хрупкая. Орудие убийства, ну конечно! Скорее орудие любви. Самоирония неожиданно помогла, я обуздал бушующее море эмоций и аккуратно уложил воительницу на траву.
Быстрый осмотр показал отсутствие серьёзных ран: под курткой обнаружилась тонкая кольчуга, сделанная из странного чёрного с молочным отливом металла; там, где мечи орков дотягивались до тела женщины, кожаная куртка была разрублена, но кольчуга словно и не заметила чудовищных ударов – ни одно её колечко не пострадало. Тогда почему в моих руках бесчувственное тело? Удар орочьей оглобли оказался слишком силён? Или переутомление от запредельных нагрузок? Каков вообще предел её выносливости? Столько вопросов, на которые у меня не было ответов. Я знал лишь одно: нужно срочно решать, что делать. Оставлять женщину здесь не следовало ни в коем случае – даже для того, чтобы вернуться за лошадью и вещами в лагерь. Какой ещё сюрприз ожидает это беззащитное сейчас создание в обманчиво спокойном лесу, после мага и тройки орочьих бойцов, я просто не знал. Конечно, маг мог идти вместе с ней, а поработать над ним могли и орки. Вот только отрубленная голова многое успела мне «поведать», как профессиональному мечнику. Орочьи клинки там и рядом не валялись, а если и валялись, то очень далеко. Значит, решено, собираю наше с ней оружие и быстро мотаю в лагерь, там видно будет.
Оружие. С моими мечами вопросов не возникло, зато с её опасными игрушками получился некоторый конфуз. На земле, где женщина выронила своё оружие, вместо пары мечей-близнецов обнаружился средний клинок и бим. Она просто держала его очень близко к лезвию, так что я, занятый совсем другими мыслями, принял его за второй парный меч. Но где тогда её второй клинок? Короткий осмотр поля битвы не дал никаких результатов: меч словно сквозь землю провалился. Больше терять время я не мог, жизнь воительницы была куда ценнее самого совершенного орудия убийства. Надеюсь, она будет того же мнения, когда очнётся: для некоторых потеря оружия в бою хуже смерти. А то вместо благодарности получу второй клинок в сердце – за бесчестье. Весело будет. Сослуживцы скажут: «Какой у тебя, Вереск, изощрённый способ бесчестить дам. Научишь?» Придётся учить. На дуэли.
Всё время, что ушло у меня на дорогу к лагерю, на стремительные сборы и даже на закрепление в седле бесчувственного тела, женщина проспала без задних ног. Она мило посапывала, и когда мы ехали по лесу, и когда спустя несколько часов конной прогулки я разбил лагерь. Вообще, её состояние не сильно походило на обморок, скорее это был здоровый, умиротворённый сон. По дороге я время от времени останавливался, чтобы не упустить возможного ухудшения её состояния, но всё было в порядке.
Во временном
