в путь, в бард-автопробег, туда, где за туманными сопками плещется Японское море, попираемое «двумя братьями». Сон-пятиминутка обрывается усилием подсознательной воли – поднимаюсь, иду и падаю в спальник. На следующее утро предстоит более официальная часть мероприятия.
А того парня, который Саню таскал на плече, встретил я пару лет спустя в Уссурийске, он оттуда, оказывается. Был он на условном, за что его осудили, он не стал нам тогда говорить. Как и в тот раз в Лучегорске был он изрядно пьян. Видать по пьяному делу и натворил он чего-то подсудного.
Смерть
У меня было плохое чувство все несколько дней перед тем. Как червячок, который точит и точит изнутри, сильнее и чаще, реже и не так сильно, но постоянно. И ничего поделать нельзя. Это Сирин поёт свою печальную песню, он уже знает точно, как дальше здесь всё сложится. Где-то ещё призывно завывают Симарглы, но они не печалятся, а предчувствуют скорую встречу с ещё одним, который вступит в их стаю. Почему-то у собак жизнь гораздо короче, чем у кошек. По нашим меркам ему было бы уже 80 с лишним, если умножать на 7 его года. В последние месяцы он был почти постоянно хмурый, тусклый потухший взгляд выдавал его постоянное страдание – на спине были болячки, «шишечки», как мы их называли, которые были в течение скольких-то лет небольшими, горошинками, похожими на напившихся кровью клещей. Но в какой-то момент одна стала расти и расти, выделяясь уже неестественно большим уродливым размером на его спине. Другие тоже росли и когда-нибудь стали бы такими вот безобразными блямбами. Я видел, как он смотрел по временам на свою спину, принюхивался к непонятной напасти, вылизывал «шишечку», в его глазах читалось недоумение. Такого он ещё не встречал. В какой-то день он начал уже не только лизать эту «шишку», но и как бы прикусывать её слегка. Видно было, что ему было неудобно с нею.
Врач сказала, что прооперировать можно, но гарантированно вырастут другие, возраст у него уже не тот, чтобы такие операции по удалению опухолей переносить. Мучиться он будет. Сейчас-то на него было больно смотреть. Неудобно ему, больно. В какой-то момент он сгрыз, видимо, эту «шишечку». И она стала кровоточить. Он её вылизывал, она не проходила. К прихрамыванию лап – а задние лапы у него уже года два «припадали», как у ревматика, и хвост мотался из стороны в сторону не так бодро, как раньше – у него добавились какие-то уловимые глазом неестественные движения во время ходьбы, его как бы поводило в сторону слегка. Я думаю, ему было больно, может быть другие «шишечки» тоже начинали свою активность. Было жалко его, точил червячок жалости, тоски, сомнения, песня Сирина лилась где-то там, не слышная уху, но заполнявшая подсознание.
Врач в очередной раз вынесла свой вердикт, прозвучавший приговором, операцию он может не пережить, если и переживёт, то будет мучиться, дотянет только лишь до следующей операции. Я для
