Легкая в общении, она имела друзей и приятелей, многие из которых были поклонниками ее легкости и красоты, но Соня их таковыми не числила. Она знала почти наверняка, что нравится Максиму: он постоянно поправлял ее непослушные прядки волос, вытаскивая их из-за воротника пальто, и с улыбкой говорил: «Так лучше». И, возможно, на нее как-то нежно смотрит Митя. И, может быть, еще Андрей, отличает ее особым манером, смущается и начинает чаще заикаться, что делает его еще более милым. Но, может быть, она всё придумывает.
В университетской сутолоке все перемешивались и смотрели друг на друга то так, то эдак.
– Бабушка, так кто из них ближе? Чем, в смысле кем, сердце успокоится? – Соня формулировала вопросы гадательным языком, накручивая и без того кудрявые волосы на палец. – Мне многие нравятся. То один больше, то другой.
– Расклад хороший, ни ударов, ни больного сердца. Злодейка вот в головах, так куда без них, – глубокий и долгий вздох, видимо, был воспоминанием о тех «злодейках», которые встретились на пути самой Марьи Алексеевны. – А короли да валеты – все при тебе, и с разговорами, и со свиданьями: посмотри, сколько восьмерок выпало. Выбирай, кто по сердцу, – правой ладонью накрыла пиковую даму, а левой обвела кругом по мужскому контингенту карт.
Марья Алексеевна глядела в карточный калейдоскоп, высматривала нужную картинку или комбинацию, искренне желая помочь внучке. Соня молчала – нельзя мешать, и сама тоже пыталась усмотреть и высмотреть что-то из может-быть-предначертанного. Сказать, что она очень верила картинкам на картонках, было бы неправдой, но что-то откликалась в ней на эти незамысловатые «любит – не любит». Особенно ей нравилось, как бабушка называла пикового короля: он был «благородным», «постарше», совершенно не способным на плохие дела и не имеющим злых помыслов.
Гадание превратилось если не в ежедневный, то в частый ритуал. И как с подружками она общалась, согревая разговор кофе и наслаждаясь пенкой и сердечком на ней, так с бабушкой они кружили над картами, разговор становился задушевным и самое заветное выходило наружу. И еще Соня надеялась, что вот-вот и укажут карты на суженого, на единственного.
В их женском царстве из трех поколений – бабушки, мамы и Сони – витала надежда, связанная именно с Соней, с ее будущим счастьем. Старшие женщины, считавшие, что они свое отлюбили, на картах не гадали.
Бабушка не была в разводе, «не приято это было», говорила она. Но складывая воедино истории, Соня понимала, что жизнь с дедушкой, царствие ему небесное, была многотрудной. Дедушку она не помнила, но выходило, что человек он был молчаливый, говорил нечасто, но резко.
Мама, еще молодая, но утратившая интерес к противоположному полу, на предложение погадать ей ответила: «Я свое отгадала». И грустно поправила себя: «Вернее, прогадала». Прогадала, как она считала, с мужем, выбрав из многочисленных претендентов на ее внимание того, кто ценил свои интересы превыше всех остальных, и потому,
