Нет, что ни говори, а любовь – это безумие. Именно поэтому «великие умы и великие дела, действительно, не допускают развития этой страсти, свойственной слабым. Тем не менее необходимо сделать исключение в отношении Марка Антония, соправителя Рима, и Аппия Клавдия, децемвира и законодателя, из которых первый был действительно человеком сластолюбивым и неумеренным, а второй – строгим и мудрым. А поэтому нам представляется, что любовь (хотя и редко) может найти путь не только в сердце, для нее открытое, но и в сердце, надежно от нее защищенное, если не быть бдительным» (Бэкон, 2014, с. 54).
По мнению Ф. Бэкона, тот, кто слишком высоко ценит любовную привязанность, теряет и богатство, и мудрость. Эта страсть достигает своей высшей точки в такие времена, когда человек более всего слаб, во времена великого процветания и великого бедствия, хотя в последнем случае она наблюдалась меньше; оба эти состояния возбуждают любовь, делают ее более бурной и тем самым показывают, что она есть дитя безрассудства.
Могли ли писатели и философы пройти мимо невротических обнаружений любви? Оказалось, что любовь действительно не поддается логическому обоснованию. Она отказывается быть исчисленной и регулируемой. Зато она обнаруживает зловещие тайники человеческой души. В XIX в. появилось слово «садизм». Оно было связано с именем французского маркиза де Сада, которого современники обвиняли в утонченных сексуальных бесчинствах и распутстве. С маркиза де Сада начинаются современная история и современная трагедия. Как понять перипетии нынешней истории без глубинного постижения власти, готовой учинить жестокость по отношению к людям? «У каждого народа свой характер, – пишет Е. Александрова-Зорина, – а у каждого общества – свой диагноз. Отношения народа и власти, сложившиеся в современной России, можно, по Эриху Фромму, назвать садомазохистскими. Кстати, еще один знаменитый психолог Альфред Адлер называл мазохизм чувством неполноценности, а садизм – стремлением к власти» (Александрова-Зорина, 2015, с. 3).
Мазохистские симптомы любви стали предметом общественного интереса уже в XIX в. Патологическую зависимость от любви психиатры связали с именем своей первой жертвы – Адели. Так звали дочь Виктора Гюго, которая влюбилась в английского офицера Альберта Пинсона. Любовь оказалась безответной. Но это еще более усиливало страдания Адели. Она писала ему письма, мчалась по его пятам во время его странствий. Эту мучительную подвластность психиатры назвали «синдромом Адели». Они не замедлили перечислить медицинские признаки этой страсти: стойкие иррациональные мысли и побуждения, неконтролируемые повторяющие действия, бессонница, постоянная апатия, резкая смена настроений.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного
