время печатаются Аксенов, Солженицын, Анчаров, Евтушенко, Вознесенский, Рождественский, Ахмадулина и много других интересных авторов. Читаю книги Гладилина, Кузнецова, Бондаренко, слушаю песни Пожлакова. Потом многие из этих авторов начинают исчезать в неизвестном направлении, и только через много лет я узнаю о судьбе некоторых из них.
.После окончания восьмого класса наша четверка разделилась: Оля поступила в медицинское училище, Люда – в технологический техникум, а мы с Леной пошли в девятый класс. Теперь с Олей и Людой я встречалась только на катке и на танцах. Лена здесь редко составляла нам компанию, но в школе мы, как прежде, сидели с ней за одной партой. В нашем классе половина учеников чертежники, вторая половина шоферы. Один день в неделю полностью посвящен профессиональной подготовке. Я вхожу в число чертежников, у Лены способностей к черчению нет, она специализируется на шофера. В других классах есть профессии швеи, кулинара и что-то еще подобное, не запомнила.
В десятом классе я влюбилась. Вышли с подружками из раздевалки на лед и сразу оказались в кольце смеющихся ребят. Один из них встречался с Олей, а других я не знала. Встретилась глазами с высоким красивым парнем, с самой белозубой улыбкой, и сердце предательски дрогнуло: «Неужели такие бывают!». Катались с ним, шутили, разговаривали, но провожать меня он пошел не один. Увязался еще другой парнишка из их же компании. Этот – невысокий, белобрысый с маленькими, близко поставленными черными глазками – «изюминками». Свой телефон я сообщила обоим, на свидание они пришли вместе. Так и встречались какое-то время втроем, позднее к нам присоединилась моя подруга и соседка Рита. Она жила недалеко от меня, но училась в другой школе на класс моложе меня. Ребята иногда провожали нас всей компанией, человек шесть, и обязательно среди них Саша и Юра. Нравился мне Юра, но не могла же я ему это сказать! А он вдруг не всегда стал появляться на катке, Саша провожал меня один.
В этот раз мы тоже шли все вместе. Я шла рядом с Ритой и Сашей, Саша нес мои коньки и молчал. Юра с друзьями, дурачась, то приближались к нам, то отставали, то забегали вперед. Когда они подходили, мы с Ритой разговаривали с ними, смеялись; они отходили, и мы замолкали. Саша мрачнел все больше.
Дошли до моего дома. Побаловались еще тут, с хохотом толкая друг друга в снег. У Юры совсем промокли ботинки, и, видимо, замерзли ноги. Он наклонился, нажал пальцем на кожу ботинка, из-под пальца выступила вода, дурашливо пропел:
Из-за тебя, моя черешня,
Ссорюсь я с приятелем,
Потому, что климат здешний
На любовь влиятельный.
Попрощался и ушел.
Саша стоял у калитки, не участвуя в нашей возне. На ногах у него были валенки. Он подождал, когда Юра с ребятами отошли подальше.
– Тебе Юра нравится?
– Да.
– Спокойной ночи!
Сунул мне коньки, повернулся и пошел совсем в противоположную от его дома сторону. К Волге? Я
