какое-то время сидели молча. Маленький человек по-прежнему залипал в свой планшет, а девушка, не расставаясь с сигаретой, смотрела куда-то вдаль, туда, где небо уходило в горизонт.
– Верона, они же не смогут тебя увидеть – эти наши соседи по крыше?
– Нет, Берт, они меня ощущают, возможно слышат, а вот увидеть – вряд ли, – ответила девушка. – А вот тебя они слышат и видят, поэтому не спеши с ними здороваться. Пусть это произойдет как можно позже.
– Итак, детка, – продолжил Берт, – напомни, зачем мы здесь?
– Ну, я – оттого, что у меня есть ряд нерешенных вопросов, ну а ты, видимо, потому, что тебя папа попросил… Или какой у вас там договор? Типа присматривать за мной.
– Не присматривать, а помогать, если что… – обиженно проговорил Берт.
– Ну вот видишь? Сам все знаешь, – неожиданно мягким голосом сказала Верона. – Ты же проводник, работа у тебя такая, между этим светом и тем, между проекциями и мной, между мамой и папой… Если вдруг что-то… Я же без тебя могу наделать всякие неразумные вещи, если вдруг совсем потеряю баланс между маминой и папиной половиной.
Она говорила таким мягким, обволакивающим и завораживающим голосом, что, если бы кто-то подслушал их со стороны, это бы звучало не меньше чем признание в любви. Оборвав ее на полуслове, Берт воскликнул:
– Спасибо, Верона, я понял.
В ту же секунду крылья с оглушающим хлопком распахнулись, подняли ее вверх, и девушка уже как коршун оказалась прямо над его головой, ее глаза смотрели ему прямо в глаза, только сверху, их залила черная ночь, глазницы стали пустыми и бездонными… Верона сделала глубокий выдох, что было больше похоже на шипение.
– Все время забываю, Верона, какой у тебя размах крыльев? – спросил Берт, не меняя своего сидячего положения и не выпуская из рук своего планшета.
– А-ха-ха-ха! – засмеялась Верона совершенно детским смехом, уже сидя напротив него и вертя в своих длинных и тонких пальцах новую сигарету. – Три с половиной метра, Берт.
– Да. Забыл. Всегда удивлялся, как ты умудряешься их прятать? – спросил он вежливо, поднеся зажигалку к ее сигарете.
– Папа научил, – кивнула в ответ девушка, выдыхая дым. – Хороша бы я была в Москве с крыльями?
– Бог мой! – воскликнул Берт. – Так ты не иначе как намерена здесь задержаться?
– Как думаешь, Берт? Какие туфли мне бы подошли? Только так, чтоб было красиво, – спросила девушка, вытягивая свою красивую босую ножку.
– Демон мой! – воскликнул он еще раз. – Ты намерена опуститься еще ниже? Ты будешь ходить по земле ногами, и еще к тому же в туфлях?
– Скажи мне, Берт, почему ты все время вспоминаешь то маму, то папу? Ты уже выбери кого-нибудь одного и цитируй. А то никак ты не определишься за столько лет.
– Не могу, детка. Они мне дороги оба, я не готов отказаться ни от кого из них.
– Вот и я не готова, – согласилась Верона с тоской в своем
