оказаться рядом, когда бедолага придёт в себя, и впервые заинтересовалась своей пациенткой. Ей пришлось решать вопросы, далёкие от гинекологии, акушерства и хирургии.
С большим трудом она уговорила Марину Княжину не рубить с плеча, а хорошенько подумать. Более того, Гельминская надеялась, что со временем убедит мамашу оставить девочку себе. С мужем было сложнее. Скрывать от него факт изнасилования жены не представлялось возможным, ведь ему наверняка захочется увидеть жену с дочерью хотя бы в окне – ну, и что он увидит? Марина однозначно не сможет изобразить радость от рождения ребёнка. Она вообще не собиралась преподносить мужу бандитское отродье как долгожданную, любимую доченьку. Он должен знать правду, только надо как-то так её изложить, чтобы выйти из ситуации с наименьшими потерями.
Гельминская пригласила Княжина в свой кабинет, усадила на стул для посетителей, глубоко вздохнула и начала:
– Илья Ильич, нам с вами надо очень серьёзно поговорить.
– Да, конечно, я уже знаю, что моя жена и дочь живы, спасибо вам огромное, но, наверное, есть какие-то осложнения? Что-то не так? Говорите как есть, я уже ко всему готов.
– Ко всему ли? Случилось страшное: ваша жена приглянулась одному бандиту, она не ответила взаимностью, и он, позвав на помощь своих дружков, похитил её и взял силой.
– Беременную?! Именно поэтому моя дочь родилась недоношенной?
– Гм… Это случилось зимой. Забеременев, Марина была абсолютно уверена, что ребёнок – от вас…
– Что?! Вы хотите сказать, что ребёнок – от бандита?!
– Да. Ваша жена узнала об этом слишком поздно, когда аборт уже нельзя было делать, и решила сама избавиться от плода, в результате вместе с ребёнком чуть не убила и себя. Ее подобрали на улице…
Лицо мужчины мертвенно побледнело и перекосилось. Гельминская уже приготовилась оказывать ему первую помощь, но он пришел в себя сам.
– Уж лучше бы она умерла.
– Но девочка жива, она набирает вес в барокамере и, надеюсь, будет нормально развиваться.
– Я не об этом… дерьме.
– Не поняла…
– Что тут непонятного? На хрена мне жена, которая легла под какого-то бандита! Она таскала в себе его семя, а я, дурак, пылинки с неё сдувал, на руках носил!..
Гельминская опешила. Мало того, что с этой бедной женщиной сотворил какой-то мерзавец, так ещё и родной муж смерти желает!
– Вы что, рехнулись?! – повысила она голос. – Или уши серой заложило? Я же объяснила, как было дело! Если до вас не дошло, могу повторить: ваша жена – жертва насилия, а не потаскуха, ей необходимы помощь и поддержка, а не ваши дурацкие амбиции!
Княжин молча встал и вышел, хлопнув дверью. Еще никогда у Софьи Павловны не было так муторно на душе. Операцию она сделала виртуозно, спасла две жизни – и что в результате?
