Ядовитые! Как цветы называются?
– Аконит? – предположила я.
– Аконитовая! – обрадовался Шамоян. – Под ней – пещеры заканчиваются! А в конце – водопад. С дороги видно!
Шамоян – студент, ему только двадцать два, а показалось – все тридцать два, часто путаю возраст ближневосточных мужчин, почему-то мне они кажутся старше своих лет, из-за грубоватой загорелой кожи и обильной щетины, и взгляд – хитро мудрый… Заканчивает Киевский мединститут, гинеколог… с такими волосатыми руками…
Спросила осторожно:
– А что там, за вторым сифоном? Их вообще сколько?
– Особенного – ничего. Пещера, длинная, сырая. Сифонов всего девять. Исследованных!
Проехали еще несколько километров и остановились на спуске, на смотровой площадке. Пешком спустились к самому обрыву. Открылся вид на скалистый крутой край долины, на далёкий водопад, в несколько длинных прядей, летевших в пропасть, распадавшихся до мельчайшей облачной взвеси, до тумана, как на картинах китайских художников, и повисшую прерывистую невнятную радугу над ними.
– Откуда здесь водопад? – спросила Инна.
– Это выходит подземная река!
– А куда она течёт? В море?
– Под землю опять уходит! И больше не появляется!
– Воду подкрашивать пробовали? – вмешалась я.
– Пробовали! – радуясь чему-то, говорил Шамоян. – И красной и зелёной! Нету! Как сквозь землю провалилась! – он засмеялся.
Денег с нас Шамоян не взял. Даже за бензин.
– Фирма угощает! – засмеялся он на прощание, вновь чем-то довольный.
В номере я на скорую руку переоделась в просторную тонкую бежевую блузку от Massimo Dutti и длинные белые шорты Levi’s. Вышла тихо, чтобы не услышала Инна.
Дорогу к троллейбусной остановке спросила у пожилой седой женщины, на вид местной, она махнула в сторону перекрёстка и, в свою очередь, прищурившись, спросила:
– Откуда, милая?
Я, следуя своему правилу для командировок, обстоятельно ответила.
– Я это и подумала! – обрадовалась женщина. – Мы три года как из Петропавловска! Дом тут построили!
– Извините, на троллейбус спешу! А так бы рассказала!
– Иди, милая, иди, он как раз должен быть, да не беги! С богом! – Пенсионерка зачем-то меня перекрестила. Недавно заметила, что нравлюсь пожилым людям.
Иры в троллейбусе не было, наверное, вышла раньше.
Пенсионерка так и стояла на перекрёстке, перекладывая из одной руки в другую сумку с продуктами.
Я свернула в переулок и пошла вдоль моря, открывавшегося далеко внизу между плотно стоявшими домами. Это были кирпичные особнячки за крепкими, кирпичными же, заборами. На многих висели объявления о сдаче в аренду. Переулок пересекал пологий склон сопки и упирался в широкую улицу, спускавшуюся к морю.
Из крохотного, в одну комнату, но двухэтажного
