очередные слухи о сроках сдачи региона, жернова русской мысли спешно перешептывались друг с другом о том, куда податься и как сделать это наилучшим образом. Однако все звучало это довольно нелепо, по наличию, вернее по отсутствию оных сведений. И здесь, в имеющий закулисный и деликатный, скорей даже характер разговорчиков, ворвался, достаточно дерзко, репликативный монолог некого господина, одетого не по сезону. Почему такой же? Об этом он поведал несколько поздней, сообщив, что передает в чуть ли не дословном виде указания приближенного к Михаилу Константиновичу (прим. – Дитерихсу), который как вы уже знаете, и был главным человечищем того мгновения судьбы, в этом ограниченном, локальном пространстве.
Одному из достойных сынов той, навеки мертвой, отчизны. Его судьба заслуживает отдельной книги. Он встал на импровизированную сцену, близ вышеуказанного музыкального инструмента и въедливо стал читать с бумаги текст незатейливого содержания, который, как было понятно по первым его предложениям, был шаблонным и человек решил не импровизировать, составил его, чтоб повторить десятки раз.
«Добрый вечер, дамы и господа. Я понимаю, что всех вас, хотя нет, прошу прощения, нас, сюда привѐл один интерес, который одинаково разделяем для каждого из присутствующих, лишенных иной почвы для размышлений, кроме одного. И вы прекрасно разумеете, о чем идет речь. Совершенно точно вы должны не пытать никаких иллюзий насчет тех подонков, которые осквернят и эту землю. И это произойдет сравнительно скоро. Я являюсь носителем, как собственного мнения, так и администрации земского края. Я пришел к вам, чтоб сообщить о том, что у вас есть всего лишь несколько недель. Эвакуация уже началась, и с каждым днем она будет набирать обороты. Я уведомляю вас о том, что вы должны определиться, все, без исключения, и записаться на нее. Оставляю вам письмо, направленное всем нам, от правительства. В нем содержится вся подробная информация.»
– —
Гробовая тишина. Несколько мгновений, достаточных для восприятия всеми. И он продолжил:
«Ах да, прошу прощения еще раз, забыл представиться, зовут меня Федором Алексеевичем Проскуриным. Есть вопросы? За вопросами узкой направленности обращаться в адмиралтейство, либо в саму
администрацию. Вы как я понимаю, знаете, где все это находится.»
– —
Все замолчали, будто потеряли голос, хотя еще только что мешали высказать свою мысль Федору Алексеевичу. Присмотрелся и я к нему. У этого господина странной формы был пиджак. Такой и я за свою длинную жизнь не видел ни на одном приѐме, встречи. А вы уж точно поверьте, что я видел мир и людей, в том числе и заморских, работая в Петербурге с десяток лет, пять в Москве-матушке, да и несколько лет жил в Германской империи Какой-то интересный покрой, будто и не пиджак вовсе, а некоторая извращенная форма костюмного жилета, но с рукавами, и не схожими
